В нашем «цепляющем» заголовке не ищите и тени иронии – реально мы ничего не имеем против монархии, как таковой. Как, впрочем, и против идей анархии, сформулированных когда-то великим Кропоткиным.
Принципы делегирования властных полномочий не сверху вниз, а снизу вверх, идеологи власти советов беспардонно списали именно у князя Петра Алексеевича. Анархия, как форма государственного устройства, а конкретно - анархо-синдикализм, вполне доказал свою состоятельность во время Гражданской войны против диктатуры Франко - за почти три года прямого участия в управлении Каталонией.
Нас же заинтересовал явно возросший, и вполне ожидаемый в год столетия Великой русской революции интерес соотечественников к идеям монархии – как антитезы и анархическим, и либеральным принципам, которые сейчас правят бал в так называемых «цивилизованных» странах. Причём наш интерес обращён отнюдь не в прошлое, а скорее в будущее – насколько привлекательными смотрятся идеи возврата если не к монархии, как форме правления в стране, то к собственно монархическим идеям? Особенно с точки зрения того, насколько они могут оказаться эффективными в целях национального единения россиян. Именно о национальном единении весьма убедительно не раз высказалась в эти дни официально признанная наследница российского престола, точнее – его блюстительница великая княгиня Мария Владимировна Романова.
В дни революционного юбилея она совершила, пожалуй, свой самый ёмкий и по географии и содержанию визит в Россию. В Санкт-Петербурге наследница царей даже побывала на крейсере «Аврора», где приняла участие в молебне в память жертв Революции и Гражданской войны, который прошёл в восстановленном корабельном храме имени Святителя Николая участвовала. День для молитвы был выбран особый – 4 ноября, День народного единства. Не так давно именно из августейшей семьи прозвучала позитивная оценка учреждения такого праздника в России, который словно бы перебрасывает некий мостик между столь далёкими друг от друга эпохами.
В ходе визита великая княгиня, которая является едва ли не последним прямым потомком императора Александра II, дала пресс-конференцию в Москве, темой которой стали «Уроки Революции и национальное единение в современной России». Вспомнив о том, что российская история знает много и светлых и тёмных страниц, глава Российского императорского дома заявила: «Нужно найти мир в себе и идти с этим миром навстречу другим. Надо уметь прощать и просить прощения у других. Я прошу прощения за ту вину, которая лежит на доме Романовых из-за возникновения революции». И почти сразу вслед за этим напомнила, что среди россиян, особенно молодых, в последнее время становится всё больше таких, кто вполне лояльно относится к монархии и монархизму.
Действительно, как показывают данные разнообразных опросов, в том числе таких авторитетных исследовательских институтов, как Левада-центр и ВЦИОМ, до трети населения России принципиально не имеют ничего против монархии. Разумеется, нет даже речи о возрождении самодержавия, тем более, что за плечами у россиян есть и опыт тоталитаризма, и массовое неприятие разнузданной олигархии. В большей мере лояльность к монархии, как к некому институту государственной стабильности, характерна для относительно молодых респондентов. Главное для «голосующих» за монархию - порядок и преемственность.
Предлагаю вниманию читателей небольшой обзор из суждений о монархии лишь трёх великих русских мыслителей с абсолютно разными политическими убеждениями. Все наши попытки найти иные оригинальные оценки, столь же взвешенные и лишённые яркого политического окраса, которые бы существенно отличались и отрывались от сказанного тремя «великими», не увенчались успехом.
Лев Гумилёв
Ещё когда монархизм не стал снова «модным», многие из окружения Льва Николаевича Гумилёва утверждали, что он «считал правильным государственным устройством монархию. Однако реставрацию династии Романовых считал невозможной, так как Романовы себя скомпрометировали. Лучший вариант – это монархия с консультативным советом, состоящим из дворян».
Автор фундаментального исследования о великом евразийце Сергей Беляков по этому поводу не особо спорит: «Поверим на слово, допустим, что Гумилев в тридцатые годы был монархистом... Но сохранил ли он верность монархизму и позднее?... Научные работы Гумилева не позволяют причислить его к монархистам, сторонникам олигархии, демократии, аристократии. Нельзя сказать, что сильной руке тюркских каганов и монгольских ханов он симпатизировал больше, чем племенным союзам теле, кыпчаков или карлуков, у которых даже не было ханской власти».
Что же стало с политическими убеждениями Гумилёва позже? Кто-то называет его «убеждённым монархистом и горячим патриотом». Другие считали Льва Николаевича православным монархистом. Но сам Гумилев так и не пошёл по стопам отца-поэта, бывшего, как он сам утверждал «убеждённым монархистом», и слова учеников и друзей он не подтверждает. Монархистами могли быть люди, романтически настроенные, утописты и мечтатели. «Реставрации досоветской России быть не может, трамвай ушел…» – говорил Гумилев, разбиравшийся в законах истории намного лучше своих друзей.
А вообще, в последние годы жизни Лев Николаевич был редким оптимистом, что ничуть не помешало ему предсказать распад Советского Союза: «Я же вам сказал еще в 72 году, что русская империя начнет разлагаться, разламываться, правильно по краям суперэтносов».
Александр Солженицын
Ещё десять лет назад, комментируя уже ставшие почти хрестоматийными размышления Солженицына «Над Февральской революцией» многие задавались вопросом: а можно ли назвать его монархистом? В его оценке дореволюционной ситуации - отчасти да. Но это отнюдь не тот подлинный догматический монархизм, который предполагает безоговорочное предпочтение последние этой формы правления любой другой. «Монархизм» Солженицына можно назвать ситуативным и в основе своей, как ни странно это звучит, - демократическим.
Но ведь при этом, не переставая лить слёзы по романовской монархии, Солженицын фактически очень убедительно показал, что сословная монархия к февралю 1917-го себя изжила и против неё ополчилось все российское общество, и у неё не было исторического будущего. А та конкретная монархия Николая Второго и Последнего – вообще встала всем поперек горла. Не сумев, или не захотев понять природы охватившего все слои российского общества возмущения, Солженицын предпочёл назвать всё то, что и смело монархию, неким «Полем».
Для себя же писатель предпочёл не мнимо идеальную абстракцию (демократию вообще или же монархию вообще), но ту форму правления, которая на его писательский взгляд кажется лучшей в данное время и в данном месте. Со страниц «Российской газеты» - официоза, для многих не менее значимого, чем ТВ, Солженицын призвал не к поклонению идеализированным схемам, а к трезвой и непредвзятой оценке конкретной исторической ситуации.
И если для дореволюционной России самой демократической формой правления, по Солженицыну, была монархия, то, говоря о нашем времени, писатель однозначно высказался за демократию, за что ему, разумеется, отдельное спасибо. В своём несколько эклектичном, и увы, последнем, программном выступлении, он категорически отрицал саму идею восстановления российской монархии (опять-таки на том основании, что в современном обществе этот строй не может быть подлинно демократичным).
Александр Зиновьев
Нам даже немного жаль, что никто и никогда не заподозрит великого Зиновьева в монархизме. Его жёсткие истинно «марксистские» оценки в отношении Советской империи, как наследницы империи Российской, давно признаны на Западе, но только сегодня начинают находить признание на родине. О монархии, или скорее шире – о системе авторитарной власти, без которой монархия превращается просто в декорацию, он сказал коротко, но, как нам представляется, с исчерпывающей полнотой.
«Бывает и так, что на каком-то историческом отрезке власть мудрого государя прогрессивна. Но как политический закон этот принцип порочен. Любой государь, каким бы гением он ни был, имеет склонность нравственно стареть, притом, что нет безопасного и гарантированного способа провести этого гения к вершине власти.
За примерами ходить далеко не надо. Мудрое правление Николая II ввергло Российскую империю в хаос величайшей национальной катастрофы, а самого Николая привело в подвал Ипатьевского дома. Мудрое государственное строительство следовавших за ним больших «красных царей» – Ленина и Сталина – в каком-то смысле было чрезвычайно успешно, но оставило нам государство-недоделку, вечный недострой, из которого мы до сих пор не можем выбраться с исправляющими положение дел реформами. Мудрое правление Владимира Путина сначала стабилизировало ситуацию, разогретую в правление «царя Бориса», но потом привело к торможению всей социальной динамики, спячке, безынициативности всех клеточек подчиненной ему вертикали госслужбы».
В качестве завершающего наш предельно лапидарный обзор комментария, мы решили воспользоваться всё же словами профессионального социолога - директора департамента исследований ВЦИОМ Степана Львова: «Возврат в прошлое, в архаику, в историю с её перипетиями и трагическими страницами – такие ассоциации возникают у многих россиян при мысли о восстановлении монархии. При этом отчетливо видно, что старшие, «советские» поколения сопротивляются этой идее заметно сильнее, чем молодёжь, для которой монархическая форма правления является одной из допустимых. В сознании молодёжи монархия уже не противопоставляется свободе и демократии, но при этом привлекательна своей рациональностью и эффективностью. Не исключено, что, «антимонархическая прививка» советского периода через поколение перестанет действовать.
