Актер Борис Сичкин: тюрьма отбила у «Бубы Касторского» охоту к куплетам

Допрос длинной в год

В 1973 году советский Минкульт начал кампанию против артистов и их левых доходов. Сотрудники московского ОБХСС как копали под режиссера Эдуарда Смольного, который устраивал гастроли Сичкина в Тамбовской области. И «Бубу» вызвали на допрос. Вроде как свидетелем.

11 октября 1973 года Сичкин отработал съемочный день на «Мосфильме» в фильме «Неисправимый лгун», где играл шута. А потом сел на поезд и поехал в Тамбов. Ведь в кармане у него лежала повестка с вызовом в тамошнюю прокуратуру Тамбова. Актер рассчитывал на следующий день снова быть на съемках. Но …

Порог тамбовской прокуратуры Сичкин переступил в 9 утра 12 октября, рассчитывая задержаться в кабинете у следака максимум час-полтора. Но следователь никуда не спешил. Сначала задавал ему кучу посторонних вопросов, а потом и вовсе вышел из кабинета, уступив место строгой старушке, которая оказалась ревизором Министерства культуры. Пронзив актера взглядом, она ехидно так сообщила: «Я мно-ого художников-мошенников посадила… А ты следующим будешь».

Сичкину даже поплохело от таких слов безобидно с виду старушки. Но это было только началом «представления». Позже в кабинет заходило еще немало незнакомцев, каждый из который норовил спросить артиста о чем-то.

Последними в кабинет зашли двое мужчин: зампрокурора и новый следователь. И допрос начался по новому кругу. По его окончанию уставшего и одуревшего от всего происходящего Сичкина попросили написать свою биографию и… расписаться. «Так надо», - лаконично пояснил следак.

Я никогда не плачу?

Позже Сичкина вывели из кабинета и повели по длинному коридору. Как ему казалось – к выходу. Но спустя пару минут актер оказался в странном подвале, который оказался… КПЗ. Здесь Сичкину и объявили о том, что арестован.

Начальник КПЗ, громко скомандовал потрясенному артисту раздеться. А после, не скрывая своего ехидства, сострил: «Как ты там в кино пел: «…я не плачу, я никогда не плачу»? Так то кино, а здесь будешь плакать горькими слезами…».

Позже сам Сичкин вспоминал, как его втолкнули в какой-то темный «пенал», который здесь назывался камерой. Без света и отопления. Там даже лежать толком было нельзя из малых размеров. Но, как выяснилось, и сидеть в нем тоже нельзя было, так как «нары» были обиты железными полосками. Большее время дня и ночи приходилось стоять, упираясь ногами в отхожее место. «Было полное впечатление, что тебя замуровали…», – много позже рассказывал артист.

Следствие по этому делу длилось год с небольшим, и все это время Сичкина держали в камере. Бывало, возили на допросы каждый день. А случалось, следователь не вспоминал о нем неделями. В такие дни его единственным гостем был охранник, приносивший баланду.

Нелегко в это время пришлось и его близким. Следователи буквально задергали всех родственников актера, выпытывая «где, сколько и с кем актер нелегально зарабатывал». Жена даже однажды попала в больницу с нервным срывом. А умницу-сына и вовсе отчислили из консерватории. Так, на всякий случай – вдруг его отца признают виновным.

В конце концов, следователям надоело искать компромат на актера и в самом конце 1974 года его выпустили на свободу. Однако, наивно было думать, что его злоключения закончились. Пусть «левые» концерты ему так и не доказали, но среди киношных чиновников он прочно попал в «черные списки». Его не просто не снимали. Даже из титров предыдущих работ было стерто его имя. Включая знаменитых «Неуловимых…».

Помыкавшись так несколько лет и поняв, что в «союзе» ему жизни не будет, Сичкин махнул на все рукой и в 1979 году вместе с семьей принял решение уехать из СССР.