МакДонах и в маске актуален как никогда

В Перми свой экватор проходит IV Международный фестиваль Мартина МакДонаха — вновь по приглашению и инициативе Пермского театра «У Моста» и его художественного руководителя, заслуженного артиста РФ Сергея Федотова на сценических площадках Перми идут мрачные комедии и притчи, таков уж МакДонах, столь полюбившийся российской публике.

24 спектакля и читки по пьесам талантливого ирландского драматурга и киносценариста МакДонаха покажут в Перми за неделю 20 театров из России и зарубежья, гости из других стран прислали вилеоверсии своих спектаклей, которые участвуют в фестивальной программе онлайн.

За соблюдением всех мер безопасности следят не только сотрудники театра-организатора, но и картонные версии актеров любимой пермяками труппы — они заняли половину мест в залах, чтобы обеспечить ритмичную рассадку. И ценители драматургии МакДонаха готовы потерпеть эти неудобства, ведь главное — фестиваль все-таки состоялся. В Пермь свои спектакли привезли театры из Москвы, Санкт-Петербурга, Ижевска, Чебоксар, Абакана, Краснодара, Воронежа, Ирбита, Ялты, Воркуты, Уфы. Театры из Ирландии, Испании, Голландии, Италии, Эстонии, Украины и Белоруссии представят свои спектакли в онлайн-формате. Так театр "У Моста" снова сделал невозможное - даже в период закрытия границ он открывает своим гостям и участникам все пространство удивительного мира Мартина МакДонаха - мира страстей, любви и жажды жизни.

Калека, кто без сердца

«Калека с острова Инишмаан» Государственного русского драматического театра Удмуртии (Ижевск) не церемонится: зрителя берут за шиворот и отправляют на остров, с которого через океан (а он занимает почти ползала) ты смотришь, что там на Инишмаане? А там камни — то серые как тягучие холодные дни, то черные как могильные плиты, то всех цветов зелени, что так радует ирландское сердце. Герои не играют, они живут: зрители еще рассаживаются, а калека Билли просто в это время живет на сцене своей ирландской жизнью. И ему всё равно, что творится в зале, что на сцене режиссер представляет спектакль, он просто живет. Он слушает звуки природы, он мечтает, он настоящий... Минимализм сценографии с максимализмом океана лучше слов критиков дают понять, что такое жизнь на маленьком острове с суровыми ветрами, где уехал Билли и уже 156 человек всего и остались. Тут не затеряешься, разве что в историях, сплетнях, полуправде и любви. Все в тонких нитях отношений — любви и нелюбви, ненависти и вражды, нежности и трепета - контрастные, смешанные, трогательные, с презрением, с прицелом на выгоду, всё, что присуще людям чувствовать и переживать. И да, ты продолжаешь посмеиваться над тетушками, говорящими с камнями, поражаться поступкам Хелен и репликам Бартли, в голос ржать над Пустозвоном и его мамашей, внутренне сторониться от хмурого малыша Бобби — но порой за "очень-ирландски-выписанными" персонажами прорывается душа, боль, истина. И Билли уже не калека, он не дрожащей рукой отправляет стеклянный корабль с посланием о своей любви и тоске матери, которую не видел. И Пустозвон уже не прикидывается дурачком-пустышкой, он снимает колпак клоуна и пронзителен в своей искренности и редком благородстве. А ведь так и есть — копни любого, сними слой за слоем, и сможешь взять в руки трепещущее сердце... Может, этого и хотел режиссер? Теперь на стылом острове пристально смотрят на себя-зрителей гораздо больше людей, чем до спектакля...

Хакасский национальный драматический театр им. А.М. Топанова первую постановку «Калеки» сделал четыре года назад, и она вызвала бурю эмоций у местной публики: поставленный на волне начавшейся моды на МакДонаха спектакль критиковали учителя, родители и... пришлось его "положить под сукно". Для участия в фестивале решили возобновить спектакль, но увидели его совсем иначе. За порой резкими макдонаховскими выражениями увидели стремление ирландского драматурга вытравить из каждого комплекс инаковости и неполноценности — артисты акцентировали внимание на признании своей и чужой национальной принадлежности, которой нельзя стыдиться.

Спектакль необычен с первых минут - все женские роли, кроме Хелен, исполняют мужчины, а Джонни Патинмайк носится по сцене на каблуках и внутренняя женская сущность сплетницы стала его образом наяву. И эти перевертыши оправданы: действительно, не превратились ли в мужчин тетушки Билли в бесплодном ожидании любви? Что это было? Реальность, вымысел или съемки? Может сложиться по-разному... Удивительное сочетание ирландского текста и сюжета, хакасского горлового пения и музыки, водевильной подачи не мешает проникать вглубь идеи автора, все это лишь погружает в основную тему взаимоотношений между людьми, где бы они ни жили. Внутренний хакасский камертон настроен в унисон с ирландскими мотивами МакДонаха: преданность родной земле, верность традициям и привязанность к своим близким показаны очень трогательно. И никакая мнимая свобода не заменит любовь ко всему родному, она вернет тебя в родные пенаты даже из Голливуда. И ты вновь и вновь хочешь найти свои корни — те цепкие корни материнской любви, что удержит тебя на ветру судьбы даже на голых камнях. За смехом, сопровождавшим весь спектакль, за музыкой, которая буквально погружала в состояние транса, - шлубокие смыслы и большие слезы. Слезы по любви, привязанности, по своей судьбе. Каждый на острове по-своему необычен, каждый по-своему счастлив и несчастлив. И смена локации в финале спектакля, следующая за этим смена настроения словно окунают нас в волны вокруг острова, волны грустной хакасской мелодии, завершающей этот почти шаманский обряд возвращения к любви, к истокам, к началу начал.

Самоизоляция любви

Особенно пронзительно во времена социального дистанцирования звучит тема любви и ненависти между родными людьми — эта тема ярко прописана МакДонахом в «Сиротливом Западе». Именно этот спектакль в постановке Сергея Виноградова (Московский театр под руководством А. Джигарханяна) открывала фестиваль. На этот раз перед нами самое «российское», причем современное прочтение этой пьесы – братья Вален и Колмен носят пацанский «Абибас», спортивные шапчонки, пьют самогон вместо виски, не хватает только “семок» вместо чипсов, ну и, может быть, смартфонов в руках, чтобы картина окончательно стала современной, а для Перми так и родной, усмехнется зритель. На самом деле это весьма своеобразный «макдонаховский» интертекст. Даже шахматная доска на стене – прямая иллюстрация той партии, в которую играют братья по завещанию отца Уэлша. Утопившийся священник просил братьев вспомнить все свои грехи в отношении друг друга. И братья даже покаяние превращают в состязание, не уловив глубины происходящего, так и оставшись детьми...

Труппа театра Станиславский.com (Чебоксары) свой «Сиротливый Запад» вынашивала долго. Антон Савельев, режиссёр спектакля, с 2011 года носит в себе эту "занозу":  Спектакль, как признают артисты, достаточно мужской: «Так получилось, что большая часть зрителей — женщины. Но, когда к нам приходят мужчины, мы замечаем, что от резкого неприятия они приходят сначала к приятию, а потом, когда есть сцена псевдопримирения между братьями, вот тогда, в итоге, мужчины реагируют очень сильно». Это единственный спектакль в репертуаре, который команда готова играть «для себя», не думая о коммерческой стороне вопроса - постановка, по их мнению, может растрогать даже суровых и не пробиваемых на эмоции мужчин "с цепями на шее, как в 90-х." А значит, есть вариант достучаться...

В представлении «Станиславский.com» не было ирландцев, русских или кого-то еще, возможно, даже не было католического священника. Каждый персонаж был не похож на другого, каждый был своеобразным, калейдоскоп образов, костюмов, мимики, характеров, словно режиссер решил объединить в одной истории не только разные судьбы, но и разные вселенные. Священник с пластикой и интонациями "крестного отца", братья со столь разным восприятием мира, что сложно понять, как они дожили вместе до этих лет, Герлин, косплеющая девушек из модных журналов и лишь потом вернувшаяся к себе. И не судьба ли эта, что бросила костяшки таким причудливым образом, соединив эти жизни вместе во времени и пространстве? Нет логики? Вопросы к мирозданию!

Коллектив из Краснодара «Один театр» свой «Сиротливый Запад» поместил в необычное пространство - это дом без стен, зрители как бы подглядывают за жизнью двух непримиримых братьев. По краям натянуты веревки, простыни на которых служат ширмами, позволяющими братьям обозначить личное пространство, и в то же время это и есть то самое "грязное белье", которое обычно прячут от посторонних глаз. Посередине стены - крест и ружье, как конфликтующие символы невыполнимого стремления к миру. Причем пространство взгляда зрителя намеренно расширено в своей перспективе - стол (он же помост) делает взгляд любого словно сверху, предлагая зрителю то ли роль судии, то ли ангела. Сохраняя макдонаховский текст, режиссер не скупится на оригинальные решения. Не может оставить равнодушным сцена, где отец Уэлш, читая письмо, обращается попеременно к каждому из братьев. Братья же в это время спят, храпят и хрюкают за ширмами – в следующих сценах мы понимаем, что это очень точная метафора. Многие сцены проходят в полном молчании, при этом прекрасно отточены действия актеров, обозначающие душевные порывы действующих лиц, а оригинальное музыкальное оформление еще точнее доносит до зрителя происходящее в жизни братьев. Мы видим и то, что обычно скрыто от глаз и лишь подразумевается в действии за сценой - сами похороны, утонувшего Тома Хенланна, его плачущую мать, то, как герои пьесы ведут себя вне дома. И это тоже раскрывает и идею, и характеры. Спектакль завершается на светлой ноте, «Один театр» органично «дописал» открытый финал МакДонаха, зритель покидает зал с верой в случившееся чудо…

Руки наполовину есть, или наполовину нет

Одна из самых фантасмагорических историй МакДонаха - «Безрукий из Спокэна» понравилась многим театрам-участникам. Именно ее привезли самые молодые участники — «Ночной театр» из Санкт-Петербурга, для них это первый фестиваль. Дмитрий Тарасов и его режиссерская судьба — готовый сюжет для нового произведения МакДонаха: «Мы все вместе учились в петербургской академии. На втором курсе, когда мы ставили режиссёрские отрывки, я брал “Однорукого”. У нас были рассказы, а мне хотелось пьесу».  Однажды ребята, будучи еще бедными студентами, денег у которых хватило лишь на билеты на спектакль «Вий», который «У Моста» показывал в Москве, решили отправиться ради этого пешком из Петербурга в Москву — часть реально прошли пешком, часть автостопом, и в пути еще раз убедились, что МакДонах своих персонажей мог бы встретить и на российских ночных дорогах.

Читка или набросок будущего спектакля по «Безрукому», представленный на Фестивале молодым «Ночным театром», показал, сколь ярким может быть набросок влюбленных в МакДонаха людей. У режиссера Дмитрия Тарасова получилась версия на стыке театра и кино, наполненная личными историями. По-питерски интеллигентный убийца Кармайкл (Гарий Князев), для которого кровь и насилие — лишь неприятная «подробность» на пути к гармонии, где надо и поговорить, и вернуть свое, и наконец, сказать матери, что на самом деле думаешь. Вряд ли хоть в одной версии пьесы Кармайкл создает такое противоречивое ощущение на грани спокойствия/безумия/незащищенности. Путешествующий по жизни на волне кайфа Марвин (Александр Чураев), глядя на которого сам начинаешь чувствовать... разное. Жесты, голос, мимика, позы — хоть показывай панорамной камерой, вот уж кому кошки позавидуют. Парочка героев, запутавшихся в эмоциях - Тоби (Егор Матва) и Мэрилин (Виктория Чумак), они не слышат ни друг друга, ни остальных. Эти четверо составили ансамбль, где актеры играют не только свои роли, а все вместе — общую роль образа спектакля. То в круге света пьяным бредом делится Марвин, а остальные «подают голоса», то все они создают ауру Кармайклу, буквально запутавшись в тумане этой странной истории, где все немного безрукие. Безрукий без близких Марвин, чьи друзья лишь украденный кактус и умерший гиббон, безрукая в своем безделье парочка, продающая все от травы до отрезанных рук и своих отношений, безрукий без покоя Кармайкл. Поле горечи и судьбы Но пока МакДонах требует авторского кастинга олноногой негритянки-карлицы для постановки своей новой пьесы «Темная, темная, темная материя», театр «У Моста» продолжает открывать новых авторов. Так, на фестивале был показан премьерный спектакль "Поле" в постановке Сергея Федотова по пьесе одного из величайших ирландских драматургов Джона Б. Кина. История о том, как ради клочка земли люди готовы уничтожить всех и всё на пути достижения своей цели. А главное — уничтожить себя. И эта давняя история в глухой ирландской деревушке — вне времен. Когда угодно человек может сделать нечто своей сверхцелью, где угодно родитель может решить, что дело его жизни автоматически становится и делом жизни его детей, кто угодно может до беспамятства делить людей на своих и чужих, считая весь мир врагом... И просто окунувшись в эту пучину, смеясь над ситуациями и диалогами, ты вдруг понимаешь, почему так страшно сыну хозяйки паба выйти на улицу, почему даже зеркало с собственным лицом не останавливает Быка в своей ненависти ко всему — потому что внутри каждого из нас кроется бездна... и не у всех есть силы справляться с ней... А путь к пропасти начинается с одного шага, за которым второй и третий, и так далее — путь в никуда... Сергей Федотов и труппа «У Моста» вновь искусно сплели эту крепкую рыбацкую сеть спектакля, из которой невозможно вырваться, так она заманчива и причудлива, с одной стороны, так она проста и безыскусна, с другой.. И ты смеешься и плачешь, плачешь и смеешься, хочешь тут же обсудить героев и неожиданно теряешь дар речи и уже нечем дышать — ты живешь вместе с героями, а запахи ирландского деревенского паба пропитывают кожу, и вот ты уже там...