Доктор Румянцев: Цифровизация медицины — это неизбежность для врачей и пациентов
Доктор Румянцев: цифровизация медицины — это неизбежность для врачей и пациентов
Как вы считаете, полезная ли штука — цифровизация медицины? Поможет ли она сделать более доступной квалифицированную медицинскую помощь? Поможет ли она удешевить, оптимизировать процесс получения квалифицированной медицинской помощи?
Она не полезная или неполезная. Она неизбежная. И, когда мы говорим о том, что она входит в нашу жизнь, это не совсем так. Она вошла уже давным-давно. Внедрение цифровых данных и их обработки в практику врача уже произошло в течение последних двух десятилетий.
Цифровизация — это работа всей высокотехнологичной техники. Диагностической, терапевтической, и так далее. Это выполнение молекулярно-генетических анализов, это решение сложных алгоритмов и поиски данных. Другое дело, что у нас условия существования такие, что это должно быть формализовано, и в первую очередь, для того, чтобы создать рынок и регулировать его. Те нормативные акты, которые сейчас вышли — можно спорить, хорошие они или плохие, но они нужны были давно.
Государство готово финансировать цифровизацию медицины. Вы считаете, это правильно?
Я считаю, что это единственный возможный вариант. Потому что государство для того и создаётся, чтобы чему-то придать определённые возможности и импульс. Потом этот процесс будет работать самостоятельно.
Есть ли место в этом процессе и частно-государственному партнёрству, в каких областях вы видите возможности для софинансирования?
Государственно-частное партнёрство однозначно возможно. Вопрос куда там потекут основные потоки инвестиций, а это зависит от инвесторов. С инвесторами в нашей области плохо, потому что когда нечего пощупать, как-то очень сложно понимать, за что отдаёшь деньги. Поэтому процесс этот идет с очень большим скрипом.
Венчурного финансирования в цифровизации медицины нет. Есть государственное финансирование. В Европе и в Индии, например, и во многих странах используется такой подход: выделяется бюджет какой-либо частной компании, перед которой стоит задача улучшить или достичь каких-то целевых показателей по здоровью населения на этой территории.
Почему вы считаете, что всё, что происходит тут, может происходить по каким-то другим закономерностям?
Мы не можем заставить коммерсантов. Мы можем им сформировать условия, когда они сами захотят что-то сделать, вложить деньги, например. Но по взмаху волшебной палочки, это не запустится. Процесс долгий.
Если государство формализует правила и финансирует самый капиталоёмкий стартовый этап, то предполагается, что цифровизация должна существенным образом удешевить процесс медицинского обслуживания?
Безусловно. Успехи современной медицины уже давно не связаны со скальпелем хирурга или руками терапевта, это следствие использования высоких технологий. А высокие технологии — это большие данные. Эти большие данные копятся, их надо хранить, обрабатывать и анализировать.
Как изменится роль врача?
Я надеюсь, что никак. Идея о том, что благодаря каким-то системам, искусственному интеллекту, мы заменим человека — ерунда. Наоборот. Мы этому человеку создадим совершенно иные условия для творчества. То есть, избавив его от массы повседневных задач, мы ему освободим время — для мыслей, творческого процесса, совершенствования.
Какое количество врачей сегодня готово к использованию такого рода инструментов в своей работе?
Не возникает ничего такого нового для врачей, что они начинают использовать. Они как жили, так и живут. Но многие вещи сейчас могут быть отрегулированными. С помощью развития законодательства.
Как часто вам приходится с оглядкой на такое быстрое развитие технологий перестраивать учебные процессы и вводить новые дисциплины?
Этот процесс непрерывный, и он всегда был.
Студенты, которые сегодня выпускаются из университета, насколько они готовы к этой жизни?
Ну уж во всяком случае точно лучше меня. Потому что в принципе изменение окружающей среды естественно меняет человека. У нас полностью перестроилось восприятие действительности. Современные дети развиваются иначе. Если раньше человек в основном общался, то есть, для того, чтобы реализовать какие-то желания, ему нужно было что-то сказать, то теперь ему надо нажимать на кнопки. И поэтому у него полностью изменилась жизнь.
Он мир познает уже через эту призму, через эти устройства. Мы просто изменились. И поэтому люди, которые обучаются сейчас, они отличаются от студентов двадцатилетней давности. Они просто другие, потому что живут в другом мире.
Возвращаясь к роли государства в урегулировании и в определении следующего этапа, хотелось бы понять, кто является заказчиком этого глобального процесса цифровизации?
Это процесс естественный. Многие вещи возникали не совсем сами по себе, но в силу этого процесса. Заказ на создание конкретных технологий или приборов, гаджетов, конечно, должен поступать от врачей.
Второй ключевой игрок здесь пациент. Никаких экономистов, извините, рядом не стояло. Человеку плохо, и есть человек, который может ему помочь. Точка. А вот уже потом начинаются вопросы.
А пациента тоже ведь никто не спрашивает, на самом деле.
Вопрос то не в этом. Новые товары на рынке возникают не от того, что кто-то у кого-то что-то спросил? Возникает некое предложение, оно на рынок вбрасывается. Рынок реагирует — или не реагирует.
То есть, всё-таки, получается, что мы говорим о рынке, и рассматриваем оказание помощи пациенту, как медицинскую услугу?
Я категорически против рассматривания медицины как услуги в принципе. К сожалению, в нынешних условиях это так, но это неправильно. Потому что это процесс, а не услуга. И соответственно измеряться он должен не так, как какие-то услуги с точки зрения экономики.
Себестоимость, прибыль...
Конечно, это абсолютно не так. Это вещь не усредняемая, не загоняемая ни в какие экономические там рамки и так далее.
Будут экономисты, не будет экономистов — рынок от этого не исчезнет. Рынок — это процесс естественный и абсолютный. Это часть нашего социального существования. Я говорю о рынке не с точки зрения какой-то экономической модели, а с точки зрения естественного процесса. Массового внедрения любого процесса.
Пациенту удобнее, если у него есть возможность, когда у него что-то болит, не идти куда-то, а воспользоваться компьютером или позвонить.
Есть задача — улучшение качества жизни человека. Очень важно, чтобы мы этот процесс правильно оцифровали, правильно, честно по отношению к врачу, оплатили, и очень верно определили ответственных за результат. Так?
Конечно. И это вопрос взаимодействия всех участников. Врач должен объяснить те нюансы, которые он считает важными. С точки зрения постановки диагноза, выбора терапевтической тактики, мониторинга важных заболеваний. Соответственно, IT-специалисты должны создать инструменты удобные и для врача и для пациента. А экономисты должны обеспечить адекватное функционирование финансовой части системы цифровой медицины.
Как Вы считаете, можно будет спустя годы достоверно оценить эффект от цифровизации медицины?
У нас не будет контрольной группы. Вот если бы мы в одном регионе сделали, а в другом — не сделали, мы бы имели возможность сравнить. Надо выслушивать всех, все точки зрения, и пытаться выработать консолидированные решения — вот адекватный подход. Другого пути просто нет.
Как Вы считаете, что на этом пути точно нужно сделать, для того, чтобы мы шли в это светлое будущее?
На самом деле, главное не забывать, что это делается для конечного потребителя — пациента и врача. Собственно говоря, больше потребителей на этом поле нет.
Какие изменения в медицине Вы хотели бы увидеть вот еще при вашей жизни?
Я думаю, что в краткосрочной перспективе основной упор надо делать на развитие информационных технологий и возможностей, потому что физики, химики, системные биологи, — они уже сделали значительно больше, чем может быть использовано например, в клинической медицине.
Должны появиться новые специальности, которые, в настоящий момент, не кажутся медицинскими. Они поднимут на новый уровень наши знания о всех болезнях, которые мы сейчас изучаем.