«Надо конфисковать транспортные средства, на которых перевозят санкционные продукты»

Накануне саммита АТЭС, президент РФ Владимир Путин опубликовал статью, в которой отметил, что «проект создания зоны свободной торговли АТЭС должен реализовываться с учетом наработок и опыта ключевых интеграционных форматов АТР и Евразии, в том числе Евразийского экономического союза». Александр Горбачев спросил, как проходят интеграционные процессы на постсоветском пространстве и с какими проблемами сталкиваются страны-участницы ЕАЭС у политолога, заместителя декана факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Андрея Суздальцева.

Современное СНГ по своей сути не является региональным интеграционным объединением, хотя в его структуре есть зона свободной торговли (первый этап экономической интеграции). Но на самом деле сейчас СНГ - региональная, скажем так, «зонтичная», межгосударственная организация как, к примеру, Африканский союз, Лига арабских государств, организация американских государств и т.д.

Современное СНГ состоит из двух уровней. Первый уровень был создан в 1990-х годах и представляет из себя комплекс соглашений между странами региона - об использовании воздушного пространства, транспорта, связи, железнодорожных перевозок, функционирования трубопроводов различного типа, безвизовый режим между странами и, что очень важно, соглашения о разделе имущества, доставшегося странам региона в наследство от СССР. Эти соглашения работают и мы, жители постсоветского пространства, воспринимаем их как естественные условия нашего существования.

Второй уровень СНГ - это важная и незаменимая региональная консультативная и диалоговая «площадка». Через СНГ, начиная от экспертно-аналитического уровня до обсуждения в кругу глав государств – членов СНГ, проходит обсуждение огромного количества региональных и мировых проблем. В принципе, это тот случай, когда лидеры стран СНГ могут собраться и спокойно обсудить многие проблемы, тенденции и процессы, ощутимые в регионе СНГ и субрегионах – Центральная Азия, Закавказье и т.д.

К примеру, именно в диалоговом формате на саммитах СНГ периодически встречаются лидеры Азербайджана и Армении, что исключительно важно, если напомнить, что между этими странами уже почти третье десятилетие существует военный конфликт вокруг статуса Нагорного Карабаха. Так что СНГ, без сомнений, нужно и СНГ сохранится, пока существует постсоветское пространство. СНГ как раз олицетворяет наш регион.

Если мы обратимся к евразийской интеграции, то необходимо отметить, что в настоящее время это практически единственный в нашем регионе действующий интеграционный проект. Но мы должны в тоже время учитывать, что страны, вошедшие в ЕАЭС, очень различаются по уровню социально-экономического развития, политическим системам и режимам и зачастую пока находятся в геополитическом балансировании, что в целом осложняет развитие ЕАЭС.

Евразийский союз - это наш постсоветский вариант экономической интеграции, в формировании которой мы пусть и не «зеркалим», но в большей степени повторяем европейский опыт. Напоминаю, что в 2010 году, когда в рамках евразийского интеграционного проекта был учрежден Таможенный союз, он уже опирался на существующую Зону свободной торговли. Следом за Таможенным союзом пришло время Единого экономического пространства, а потом в 2015 году пришло время Евразийского экономического союза. К сожалению, пока не созрели условия для Валютного союза, так как тема ввода единой валюты нашего интеграционного проекта остается дискуссионной и отвергается руководством Белоруссии и Казахстана.

Но в тоже время мы должны понимать, что более 80% рынка ЕАЭС – это российский рынок. Более того, именно Россия по сути субсидирует этот интеграционный проект. Мы должны знать, что в рамках ЕАЭС Россия сталкивается с массированным лоббированием экономических интересов стран-участниц евразийского интеграционного проекта.

Но при этом не является тайной, что для России судьба ЕАЭС носит стратегический характер. Российской экономике необходим интеграционный рынок в объеме не меньше чем в 300 миллионов потребителей. Кроме того, не стоит забывать, что для того, чтобы Россия по–прежнему считалась супердержавой, а не региональным «монстром», Москве необходим собственный интеграционный «архипелаг» из стран-союзников.

Так что для России развитие евразийского интеграционного проекта имеет стратегический и долгосрочный характер. Наши партнеры по евразийской интеграции, к сожалению, видят в ЕАЭС ресурс для решения исключительно собственных и большей частью тактических задач. В этом формате евразийский интеграционный проект, главным спонсором которого является Россия, выступает зачастую в роли донора в решении конкретных проблем сегодняшнего дня наших партнеров.

Несмотря на то, что ряд стран-партнеров по евразийской интеграции постоянно получает в рамках проекта кредиты (прежде всего Белоруссия и Киргизия), взаимоотношения между кредиторами (в ЕАЭС в этой роли выступает Евразийский банк развития) и получателями остаются сложными. Как правило, выдаче кредитов предшествует не только политическое решение на высшем уровне, но и принятие страной-получателем программы структурных экономических преобразований. Вот как раз с последним, как правило, в итоге получается не очень хорошо. Понятно, что правительства, прежде всего, желают получить деньги, а реформирование своих экономик, что, по идее, должно способствовать их втягиванию в интеграционные процессы, отодвигают на второй план.

С другой стороны, понятно, что реформирование экономик наших партнеров по идее может быть проведено гораздо быстрее и эффективнее, чем российской экономики. К примеру, экономика Беларуси меньше российской в 40 раз, Армении в 100 с лишним раз. Почти в 140 раз меньше российской экономика Киргизии и т.д.

Не стоит забывать, что на постсоветском пространстве продолжают идти огромные миграционные потоки. Но при этом, благодаря евразийской интеграции жители Киргизии, например, не являются чужими людьми на просторах России, где они устраиваются на работу, как и белорусы, кстати, тоже. Но мы, россияне, не едем работать в Бишкек и Минск. Иными словами, Россия, предоставляя гражданам этих государств оплачиваемые рабочие места, берет на себя определенную ношу и поддерживает экономики наших партнеров по ЕАЭС.

Но в этом случае РФ хотела бы получать ответные шаги – открытые рынки для наших товаров, наши компании имели бы доступ к экономике и системе госзакупок и т.д. В итоге, то, что мы называем «четыре свободы» - перемещение товара, услуг, капиталов и рабочей силы, то есть о чем мы говорим с 2012 года, должно стать реальностью.

К сожалению, ни одна из данных интеграционных «свобод» в ЕАЭС не стала реальностью. Есть барьеры для экспорта товаров. Рынок услуг пока ограничен национальными рамками. Есть проблемы с перемещением капитала. Более-менее сняты ограничения только с миграции рабочей силы. Так что над «четырьмя свободами» придется еще изрядно поработать.

Но было бы неправильно не видеть некоторые позитивные процессы. В частности, когда создавался Евразийский союз, я очень волновался и говорил неоднократно, что наши соседи, которые имеют практически открытые границы с Китаем, будут использовать наш интеграционный проект для того, чтобы в контрабандном формате завалить китайской продукцией российский рынок и полностью лишить нас промышленности, а также среднего и малого бизнеса. Честно говоря, частично так и произошло и мы, конечно, понесли определенные потери, когда вдруг обнаружилось, к примеру, что Казахстан превратился в производителей огромного количества обуви. Тем не менее, в последние годы обнаружилась очень ободряющая тенденция - российская экономика частично выдержала конкуренцию с китайским контрабандным валом, перестроилась и закрепилась на собственном рынке.

В итоге, можно сказать, что мы частично отстояли свой рынок, хотя, конечно, многие бизнесы и люди пострадали, обанкротились. Мы это понимаем - тут процесс не однолинейный. Думаю, что наша евразийская интеграция все-таки выживет. 

Предполагаются какие-то изменения в этом направлении? 

Изменений пока не видно. Дело в том, что почти 90% рынка Евразийского экономического союза - это российский рынок, который самый большой и богатый. К сожалению, мы так и не решили вопрос о присутствии российской таможни, российских таможенных специалистов на внешней границе таможенного союза. Это в Казахстане, Киргизии и Белоруссии. В итоге, Россия практически передала свои таможенные границы нашим соседям-партнерам по российской интеграции, что открывает возможности для контрабанды. Но при этом необходимо уточнить, что эта проблема касается не только российского рынка. В частности, 15 ноября 2017 года президент Киргизии А. Атамбаев подписал законопроект о денонсации соглашения с Казахстаном о развитии экономического сотрудничества в условиях евразийской экономической интеграции, что свидетельствует о предельном обострении кризиса отношений между Астаной и Бишкеком. В основе кризиса лежат проблемы приоритетности товарного транзита из Китая на территории двух соседних государств – членов ЕАЭС.

Косвенным отражением данной проблемы стал факт того, что когда в 2014 году Россия в ответ на санкции ЕС ввела антисанкции на европейские продукты питания, наши партнеры по ЕАЭС не поддержали нас. В итоге, к примеру, на территории Белоруссии возникла настоящая контрабандная отрасль, которая занимается тем, что в огромных объемах переупаковывает, снабжает государственными сертификатами продукцию, для которой закрыт доступ на территории РФ. И вот мы получаем на российском прилавке лосось белорусский, креветки морские белорусские, ананасы белорусские и так далее и тому подобное. Это вызывает законное недовольство в России.

К сожалению, иногда наши партнеры, используя в своих целях то сложное положение, в котором оказалась Россия, относятся к нашим претензиям откровенно пренебрежительно. В частности, вдруг оказывается, что в Белоруссии в очередной раз собрали хороший урожай сахарного тростника. В прошлом году в Москву приехал некий чиновник из администрации Брестской области и на пресс-конференции в посольстве Белоруссии заявил о том, что в республике собрали отличный урожай киви, различных сортов столового винограда, а в отстойниках электростанций выросли тысячи тонн морских креветок.

Бороться с такого рода контрабандой крайне сложно. Российско-белорусскую границу ежедневно проходят тысячи фур, но что-то делать необходимо. Сейчас появляется идея о том, что надо конфисковать транспортные средств, на которых перевозят санкционные продукты.

К сожалению, пример с Белоруссией не одинок. Периодически подобные проблемы возникают с Киргизией и Казахстаном.

 
Как повлияет на потоки контрабанды принятие нового таможенного кодекса ЕАЭС?

По идее, принятие нового таможенного кодекса должно затруднить появление контрабанды на российском рынке. Кодекс закрепляет тенденцию на всемерное оцифровывание процессов растаможки, но при этом стоит отметить, что в рамках Таможенного союза наши партнеры имеют право принимать на своей территории, к примеру, те же польские яблоки. Но проблема в том, что эти яблоки потом с белорусскими государственными документами транспортируются на нашу территорию, как белорусские. В этом плане новый Таможенный кодекс вряд ли будет полезен.

Возможно ли расширение ЕАЭС за счет новых стран - участниц?

 
Никто сейчас, после украинского кризиса, на правах полноценного члена ЕАЭС не претендует, если только не учитывать Таджикистан. Никто не войдет даже в качестве наблюдателей. Стоит напомнить, что в качестве наблюдателя в ЕАЭС в 2013 году была Украина, и закончилось это плохо. К нашей интеграции проявляют интерес Вьетнам, Иран, но на уровне зоны свободной торговли.

 
А какие страны ещё было бы предпочтительно увидеть в ЕАЭС?

 
Если бы Украина вошла в ЕАЭС, то он был бы гораздо устойчивей. У нас бы изменилась структура экспорта, пока преимущественно сырьевого. Добавились бы полуфабрикаты, готовая продукция, так как Украина в 2013 году имела более разнообразный экспорт. Резко вырос бы рынок нашего интеграционного блока. Однако, с украинским кризисом расширению российской интеграции на постсоветском пространстве был поставлен предел.

А не на постсоветском – Турция например?

Турция - она партнер, но она не член евразийской интеграции и никогда им не будет. Теоретически учитывая, что Турция находится вне Евросоюза, она могла бы быть с нами в одной зоне свободной торговли. Но, видите ли, у нас есть проблемы с ее экспортом. Отдельные турецкие продукты питания мы не очень хотели бы видеть на нашем рынке. Примером являются турецкие томаты. С 1 ноября 2017 г. открылся рынок российский для турецких томатов, но в ограниченном количестве. Но дело в том, что мы имеем целое томатное цунами со стороны Белоруссии. К нам поступают с западной границы те же самые турецкие томаты, прекрасного качества, сочные, загорелые, но с документами белорусского происхождения.

Насколько импортные помидоры мешают развитию отечественным производителям?

Мы расширяем тепличное производство. Кроме того, к нам поступают томаты из других стран, которые не являются членами Евросоюза. На рынках есть томаты из Азербайджана и Узбекистана. Как правило, они дорогие. Конечно, томатный импорт действует угнетающе на наших производителей. Мы пытаемся сохранить рынок, учитывая, что томаты имеют хороший покупательский рейтинг в России и их всегда с удовольствием покупали, но сейчас наши томаты губит контрабанда со стороны Белоруссии.

Президент РФ говорил о цифровизации ЕАЭС к 2025 году, президент Казахстана Нурсултан Назарбаев предложил провести в начале 2018 года форум по цифровизации ЕАЭС в Астане. Что цифровизация даст странам-участницам содружества?

Пока до полной оцифровки экономик стран ЕАЭС очень далеко. Не оцифрована российская экономика, и как можно оцифровывать киргизскую экономику, или белорусскую, которые находятся в тесной связи с российской? Пока наши партнеры к оцифровке готовы только частично.

Проблема в том, что в той же Белоруссии несмотря на усилия правительства, идут процессы деиндустриализации – следствие инвестиционного голода и устарелости используемых технологий. В России эти процессы были характерны в 1990-е годы.

Скорей всего проект оцифровки экономики будет еще неоднократно меняться, потому что эти технологии очень быстро развиваются. И я бы не делал такую ставку на программу оцифровки. Возможно, что это произойдет естественным путем. В горбачевское время была программа компьютеризации нашей экономики. Программа была расписана, институты готовили ее некоторое время, это казалось нужно, а потом компьютеры и так везде появились.

Реально ли для расчетов между членами ЕАЭС ввести единую валюту, возможно, использовать криптовалюту?

 
Теория использования критовалюты пока отсутствует. Во-первых, все как обезьяничают, кто-то говорит в Москве будем использовать и тут же страны СНГ кричат – «будем обязательно использовать». Россия сказала первая - надо посмотреть и воспользоваться, тут же стали кричать белорусы и казахи, что они уже создали собственные криптовалюты. Видимо, какие-то варианты использования криптовалют естественно появятся, но вряд ли это будут нынешние криптовалюты, функционирование которых построено по формату валютно-финансовых пирамид.