Иван Стариков: «Россия может занять на мировом рынке экопродуктов свою нишу»

Мировой рынок органического сельского хозяйства стремительно растет. Последние несколько лет эта тенденция относится и к России: по данным экономистов, в 2012 году продажи органических продуктов в России выросли на 7,8% по сравнению с 2011 годом и достигли 148 миллионов долларов.

О перспективах развития органического сельского хозяйства, о конкурентном преимуществе России на этом рынке и о тех, кто препятствует развитию этого направления, корреспонденту Infox.ru рассказал политик, профессор Академии Народного Хозяйства и госслужбы при Президенте РФ Иван Стариков.

-Иван, каковы тенденции развития органического сельского хозяйства в мире?

Последнюю четверть века мировой рынок сектора органического сельского хозяйства демонстрирует впечатляющий рост. Причем, даже в кризисные годы этот рост происходил по экспоненте. Есть разные оценки, но в среднем, оборот в сфере органического сельского хозяйства в последние годы составляет 85-90 миллиардов долларов в год. А к 2020 году емкость этого рынка, по оценкам экономистов, будет не менее 200 миллиардов долларов. Это заметная часть всего мирового продовольственного рынка.  

-Какие позиции занимает на этом рынке Россия, каковы преимущества России в развитии этой отрасли сельского хозяйства? 

Органическое сельское хозяйство  требует нетрадиционных подходов. У России три главных конкурентных преимущества в этой связи.

Первое – это наличие земельных ресурсов. 40 миллионов гектаров пашни выведено из оборота, на отдельных полях более 20-ти лет не применялись минеральные удобрения. Второе преимущество – это относительная дешевизна земли. Например, залоговая стоимость одного гектара чернозема в Воронежской области (а это эталонный чернозем), в 18 раз дешевле одного гектара  серых лесных почв в Восточной Европе. Третье - норма международной сертификации органического  сельского хозяйства требует, чтобы почва, на которой будет выращиваться органическая продукция, прошла период санации и очистилась от средств химизации. Этот период может достигать семи лет.  В России, как я уже говорил, огромное количество земель выведено из оборота, существует множество земель, на которых химические удобрения не применяются уже  более 20-ти лет.

-Как эти преимущества можно использовать в России, в условиях, когда во многих регионах деревни просто исчезают?

Действительно, во многих регионах России мы видим, что деревни умирают. Можно посмотреть на космические снимки за разные периоды времени – я назвал эти снимки «угасающая Россия», и на них видно, как исчезают дома в деревнях, просто на снимках становится все меньше и меньше огней.  И это очень показательно и наглядно.

В такой стране, как Россия не может быть единой аграрной политики, поскольку на ее территории существует, как минимум,  пять аграрно-климатических зон.  А органическое  сельское хозяйство   позволяет проводить дифференцированную аграрную политику.  В отдельных случаях мы можем поддерживать производителей, например, в Краснодарском крае, в другом -  Костромской области, а ведь это абсолютно разные условия.  Органическое  сельское хозяйство позволяет за счет высокой маржинальности этих продуктов обеспечивать устойчивое развитие сельских  территорий. В том числе, и в регионах неблагоприятных по одному или нескольким климатическим факторам.

В 2008 году американский экономист Пол Кругман получил Нобелевскую премию за анализ моделей торговли и проблем экономической географии. Основные положения его работы прекрасно сочетаются с  философией и идеологией 17, 1 млн км²  территории России. Эти положения  исходят из того, что наличие на территории России множества агроклиматических зон позволяет занимать новые ниши в органическом сельском хозяйстве.  

-Какие факторы препятствуют развитию отрасли в России?

Прежде всего, это - отсутствие на данный момент понимания на государственном уровне, что для России органическое сельское хозяйство -  важнейший резерв конкурентоспособного сельского хозяйства.

22 августа будет год, как Россия вступила в ВТО – это породило ряд серьезных рисков, но предоставило нам и определенные возможности. Мы должны осознавать, что продукция нашего органического земледелия -  конкурентоспособная и мы можем претендовать на то, чтобы занять на мировом рынке этих продуктов свою нишу.  Число людей, потребляющих эти продукты, будет только расти.

Если мы в качестве национальной  стратегии определяем, что порядка 10-15% мировых ниш к 2020 году мы будем занимать  с этим видом сельского хозяйства, мы серьезно диверсифицируем  ущербную структуру сырьевого экспорта в сторону экспорта товаров  с высокой уровнем добавленной стоимости. К тому же, сельхозпродукция – это возобновляемый ресурс.

-Что необходимо для того, чтобы органического сельское хозяйство стало конкурентоспособной отраслью?

Необходимо  формировать национальную  политику.  Раскручивать национальные бренды. Их сегодня нет. И это задача государства. У нас существуют атташе по сельскому хозяйству во многих странах, мы платим порядка 10 миллионов долларов  в год за то, что являемся участниками FAO.

Чтобы нам быть конкурентоспособными, нужно поднять планку качества, до нее будет тяжело допрыгнуть всем, но мы дадим сигнал потребителям, что наша продукция – не хуже, а даже лучше,  с учетом наших преимуществ . Мы можем потерять в темпе развития, но от этого  мы точно выиграем в качестве, а темпы уже нарастут потом.

-Какую роль здесь может сыграть закон об органическом сельском хозяйстве и техрегламент, который четко определит, какую продукцию можно считать органической?

К сожалению, существуют лоббистские группы, которые блокируют принятие федерального закона об органическом сельском хозяйстве, видя в этом угрозу своим интересам. При этом, они или его полностью блокируют или пытаются сделать его неподходящим под те стандарты, которые есть в мире. А нам, я считаю, необходим закон и технический  регламент, гармонизированный с европейским. При этом, эти лоббисты упирают на добровольную сертификацию, которая существует в России в настоящее время. Но я убежден, что она эффективна, если есть сильные институты гражданского общества, когда недобросовестного партнера, который выпускает подделку под видом биоорганической продукции,  вычисляют, и изгоняют с рынка. У нас такой возможности нет. Если мы зайдем в магазин, то увидим огромное количество зеленых наклеек, которые ничего не значат. К чему это приведет – к тому, что  мы породим тотальное недоверие.

-Существуют разные мнения по поводу того, какой должна быть планка требований к биопродукции, закрепленной в законодательстве, – самой высокой или как можно более заниженной?

В этом наше отличие от коллег из Национального органического союза (в него входят  такие компании, как «Агранта» (сельхозпроект «АгриВолга», сеть магазинов «ОрганикМаркет»), «Азбука вкуса», корпорация «Органик» (Экологическое хозяйство «Спартак», сеть «Био-Маркет» и «Аривера». Ред.) Мы же («Союз органического земледелия») считаем, что планка должна быть самая высокая.

Небольшое фермерское хозяйство – это всегда гармоничные отношения  с потребителем.  Для такого фермера каждый покупатель – это не безликая масса, а человек, которого он знает в лицо. Это то, что называется теорией кратчайших связей. Например,  еще австрийский философ и ученый Рудольф Штайнер, разработавший теорию биодинамического земледелия,  говорил о том,  какое значение эти отношения имеют в человеческом социуме. Органическое сельское хозяйство- это хозяйство малых форм. Требования и вера потребителя к органической продукции с определенной самобытностью  - очень важны, они ключевые. Тем не менее, я считаю, что рано или поздно мы объединимся («Национальный органический союз» и «Союз органического земледелия»).

Главные наши противники – эти лоббисты на высшем государственном уровне, в том числе и Геннадий Онищенко, который выступает за более активное внедрение на российском рынке ГМО и говорит о том, что без ГМО и трансгенов у российского сельского хозяйства нет перспектив.  

В октябре прошлого года, когда законопроект об органическом  сельском  хозяйстве был внесен в Госдуму, в это же время «Роспотребнадзор» разрешил увеличить содержание тетрациклина (антибиотик, ред.) в молоке в 10 раз по сравнению с советскими нормами. Причем, нормы ВТО это допускают. В Советском Союзе не было рыночной экономики и конкуренции, но нормы пищевой перерабатывающей промышленности были очень жесткими ,в отличие от западных стран. Но крупным производителям высокое содержание тетрациклина в молоке выгодно – так оно дольше хранится.  Именно поэтому такие  решения выгодны крупным производителям молока. Получается, что государство одной рукой вносит закон об органическом сельском хозяйстве, а другой рукой принимает подобные решения.