Как мы держимся на краю пропасти?

Почему-то до сих пор у нас программы поддержки молодых семей в регионах разрабатывают в отрыве от занятости, результаты экономических преобразований никак не связывают с рождаемостью. А ведь эти вещи напрямую взаимосвязаны…

Между тем, как полагает директор Центра стратегических исследований Михаил Бочаров, сокращение населения напрямую связано с падением экономики. За годы реформ более чем на 17 млн сократилось число занятых в реальном секторе производства. Позакрывали 80 тыс. предприятий.

Понятно, что семья молодых безработных в первую очередь будет думать не о том, сколько детей завести, а о том, чтобы элементарно выжить.

Но есть и другая проблема: работа не гарантирует достатка, необходимого семье. Миллионы работающих россиян не могут выбраться из нищеты.

По данным Центра социально-политического мониторинга РАНХиГС, больше половины (55 процентов) населения получают зарплату ниже 25 тысяч рублей, каждый третий зарабатывает менее 15 тысяч в месяц, а около 7 млн человек – имеют лишь МРОТ, составляющий 7,5 тысячи в месяц.

Остальным платят больше, но ненамного: уровень их доходов все равно ниже прожиточного минимума. Вице-премьер Ольга Голодец назвала такую ситуацию уникальной, связав ее с бедностью работающего человека.

И хотя приведенные вице-премьером цифры несколько расходятся с данными РАНХиГС, все говорит о том, что в целом ситуация с уровнем жизни российских семей остается тревожной.

По подсчетам ВШЭ, к маю 2017-го доходы активного населения детородного возраста падали 31 месяц подряд. Иными словами, почти три года уровень жизни российских семей неуклонно снижался. В итоге россияне обеднели на 20 процентов. Падение доходов простого люда отмечают и ученые РАНХиГС.

Лишь бы хуже не было?

Во всем мире уровень жизни научились поднимать, стимулируя рост экономики и производительности труда. Тогда расцветает бизнес, и работникам честно повышают зарплату. У нас, опасаясь роста инфляции, занимаются уничтожением бедности на бумаге.

Некоторые чиновники рассуждают так: пусть ничего не растет, лишь бы хуже не было. Дыру в бюджете заткнем дополнительными сборами. Все силы бросим на выравнивание МРОТ и прожиточного минимума. Если минималка достигнет заветных 11 тысяч рублей, то Росстату уже не придется отчитываться о миллионах нищих россиян.

Речь не о том, что из-за директивного повышения МРОТ кому-то придется свернуть свою деятельность или платить зарплаты в конвертах. Хотя и это нельзя не учитывать. Вряд ли граждане, получающие даже по 11 тысяч рублей, перестанут считать себя нищими.

Формальное повышение МРОТ до уровня прожиточного минимума трудоспособного человека, хотя и в какой-то мере поможет смягчить ситуацию, но не исправит ее. А чтобы исправить, надо будет поднимать не только МРОТ, но и размер социальных пособий.

Зоны бедствия

Существует такой показатель, как субъективная бедность. По данным того же Росстата, в первом квартале 21,3 процента российских домохозяйств сообщили, что денег им хватает только на еду, а то и на нее уже не хватает.

Одно дело, когда на 11 тысяч предлагают прожить одинокому человеку и совсем другое, когда нищенский бюджет предписан матери-одиночке. Даже по самым строгим меркам, принятым в государстве, прожиточный минимум для одинокого человека с ребенком – 20 457 рублей (а зарплаты меньше этого уровня, по данным Росстата, получают около трети работников).

Для полной семьи с одним ребенком нужно как минимум 31 158 рублей, чтобы не умереть с голоду. Вот и получается: чем больше в семье детей, тем больше дефицит доходов. Мизерные пособия на ребенка, понятно, не способны решить эту проблему.

Усредненная статистика по России, как замечает заведующий отделом международных рынков капитала Института мировой экономики и международных отношений РАН Яков Миркин, лишь ретуширует острые углы и не показывает всей картины.

При относительно высоком уровне жизни в столицах ученый насчитал в стране от 15 до 20 настоящих «зон бедствия». Это огромные территории, больше многих стран.

Так, например, в Республике Тыва валовой региональный продукт на душу населения на 66 процентов ниже, чем в среднем по России – 2460 долларов в год на человека.

По наблюдениям другого известного ученого, заместителя директора Института мировой экономики и международных отношений Евгения Гонтмахера, наши бедные изменили потребительское поведение, стали экономить в магазинах. Вроде и не такое большое падение доходов, как он говорит, но у людей ощущение, что лучше не будет. Они меньше покупают из того, что хотели бы купить, и выбирают более дешевые товары из тех, что покупали ранее.

Где больше рожают

Сокращаются расходы – и население идет на убыль. Четвертый год подряд рождаемость падает практически во всех регионах России. Если в 2014 году Росстат фиксировал 1,942 млн новорожденных, то в 2015-м – уже меньше –1,940 млн, в прошлом году – еще меньше – 1,888 млн. В этом (по последним данным) только за семь месяцев родилось детей более, чем на 11 процентов меньше, чем за аналогичный период прошлого года. И это при том, что число абортов сократилось.

При этом снижается и коэффициент рождаемости (количество родившихся на 1000 человек). Сегодня он находится на уровне 11,4, в то время как годом ранее речь шла о 12,8.

Демографический всплеск наблюдается разве что в Чукотском автономном округе: в июне 2017 года там появилось на свет почти на треть жителей больше, чем годом раньше. Но даже такие рекордные показатели не могут перекрыть сокращение (более чем на 107 тысяч) количества новорожденных на всей остальной территории страны.

Если в Чечне рождаемость падает всего на несколько процентов, то в абсолютном большинстве регионов падение это измеряется двузначными цифрами. И пока в статистике нет даже намека на восстановление численности населения.

«Процесс снижения абсолютного числа родившихся» признают в Минтруде и связывают с «демографической ямой» 1993–2006 годов. Оттого, мол, и нынешнее поколение потенциальных родителей не задалось. И ничего с этим поделать нельзя, в ближайшие годы мы обречены на сокращение народонаселения.

Действительно, с 1987 по 1993 годы число рожденных сократилось почти в два раза, а сейчас вошли в детородный возраст женщины и мужчины именно того времени.

Но нельзя же все проблемы сваливать в одну яму, пусть и демографическую! Потерявшим работу нелегко прокормить свои семьи. А для того, чтобы поднять промышленность, у нас нет станков. Но даже если бы мы их купили – не хватит ни токарей, ни фрезеровщиков. Подготовить за год–два миллион специалистов невозможно, так же как и резко увеличить энергетические мощности, а они у нас на пределе. Мощные генераторы, на поставке которых недавно «поймали» Siemens, мы не производим.

Сборы и поборы

Люди, работающие в нефтянке или на газовых промыслах, на жизнь не жалуются. Но всех в нефтяники не запишешь, да и в вахтовики не каждого берут. Где людям, желающим завести детей, работать, если каждый десятый завод в России, как сказано в августовском обзоре промышленности Центра конъюнктурных исследований Высшей школы экономики, находится на грани банкротства? Предприятия производят все меньше, обрастают долгами, сокращают работников.

Доля абсолютно благополучных промышленных компаний с устойчивым финансовым положением, которые могут позволить себе развитие и модернизацию, осталось, как утверждают ученые ВШЭ, не более 12–14 процентов. Это те, кому повезло, кого не бросило государство. Им перепадают бонусы в виде прямого бюджетного и проектного финансирования, открыт доступ к государственным заказам, внешнеэкономической деятельности, уготованы другие преференции.

Но вот что характерно, среди лидеров практически нет высокотехнологичных отраслей (кроме химического производства и отдельных заводов ВПК). Даже в ключевом для России секторе нетфедобычи, замечают ученые ВШЭ, преобладают устаревшие технологии, износ оборудования превышает 55 процентов. А если брать в целом, то треть всех мощностей добывающей отрасли по существующим нормативам является полностью изношенной.

Бизнес, дающий россиянам работу, по-прежнему живет по правилу: выжать из доставшегося ему производства все что возможно, а там хоть трава не расти.

Ничего, кроме осуждения такой подход не вызывает, но и деловых людей понять можно. Да, формально налоги не повышаются, а сборы с бизнеса растут. После перехода на кадастровую оценку земли и объектов недвижимости выросли арендные ставки, отменена значительная часть налоговых льгот (прежде всего по имущественным налогам), ужесточилось налоговое администрирование.

Все это привело к тому, что при падении прибылей в целом по экономике ФНС отчитывается о небывалом росте сборов в бюджет. Вы скажете, какое это отношение имеет к демографии? Самое непосредственное. Да, если налоговые сборы растут, то и на пособия по бедности деньги найдутся. Сегодня. А завтра?..

Вынуждая владельцев заводов экономить на оборудовании, технологиях, зарплатах, государство обрекает миллионы людей на нищенское существование, бизнес уходит в тень.

Но как бы трудно ни жилось, и какие бы далеко идущие выводы не делали модные нынче экономисты, социология и статистика фиксируют улучшение социального здоровья российского общества. Об этом говорят не только соцопросы, но и совершенно конкретные факты: в стране падает уровень тяжких преступлений, самоубийств и потребления алкоголя.

Больше оптимизма, господа!

Вопреки мрачным прогнозам ухудшение социально-экономической ситуации не повлекло за собой изменений в худшую сторону. Нельзя не признать, что все это, безусловно, следствие государственной политики: от ужесточения правил продажи спиртного до реформы правоохранительных органов.

Внес свою лепту и технологический рывок: появился совершенно новый пласт занятий и развлечений для социальных групп, традиционно находящихся в зоне риска. Молодежь стала проводить меньше времени на улице за нелегальными и опасными занятиями, зато все больше сидит в интернете (хотя там и не все благополучно) или играет в компьютерные игрушки.

Но нельзя не признать, что именно российское общество, со всем его кажущимся пессимизмом, стало главным источником, благодаря которому страна смогла преодолеть национальную катастрофу девяностых и начать масштабное общественное преображение.

Но одного оптимизма мало. Здравомыслящие экономисты советуют перейти к экономике мобилизационного типа, как сделал в свое время президент США Франклин Рузвельт, ввести прогрессивное налогообложение, увеличить налоги для богатых и сверхбогатых, освободив от подоходного налога тех, кто работает за гроши.

Надо также максимально снизить налоги и сборы для компаний реального сектора, снизить в разы тарифы на транспорт, электроэнергию, газ и горючее. Полностью освободить от налогов фермеров, жестоко карать коррупционеров и не дать им скрыться за рубежом.

К этому можно прибавить повышение курса рубля до 20–25 за доллар, наведение порядка на таможне, запрет пользоваться офшорами чиновникам, компаниям с госучастием и собственникам предприятий, приобретенных на залоговых аукционах. А также предоставление права добычи нефти и газа на конкурсной основе, с фиксированной платой за единицу добытого, что принесет казне 13–16 трлн рублей.

Выправится экономика, оживет рынок труда, население прибавится, продолжительность жизни увеличится…

Но кого-то такая логика, похоже, не устраивает. У них на уме только одно: ничего не менять. Деньги в экономику не пущать, расходы урезать, пособия и льготы сокращать. А про пенсии народу можно разъяснить: денег нет, но вы держитесь…

Источник