О чем спорят все поколения русских мальчиков, и почему Достоевский похож на новую драму. В Студии театрального искусства под руководством Сергея Женовача вышел спектакль «Брат Иван Федорович» по 11-й книге романа «Братья Карамазовы».
Брат Алеши
Семь лет назад Сергей Женовач, тогда впервые выпускавший курс в Академии театрального искусства, поставил со своими студентами спектакль «Мальчики» по тем главам романа, в которых Достоевский описывает мальчишек, вздумавших травить Илюшу Снегирева, а потом описывает его болезнь, смерть и их позднее раскаяние. С этого спектакля, на который в РАТИ бегала «вся Москва», началась Студия театрального искусства, именуемая в народе «женовачами». Год назад в труппу, обосновавшуюся в здании бывшей золотоканительной фабрики Станиславского (она так талантливо перестроена и оформлена художником Александром Боровским, что посетить ее — все равно, что побывать в музее архитектуры и дизайна) влилось еще одно поколение выпускников. Вот на них и опирается режиссер в своем новом спектакле.
«Брат Алеша», так когда-то называлась пьеса-инсценировка Виктора Розова, по которой Анатолий Эфрос поставил спектакль, вошедший в историю театра. Разумеется, «Брат Иван Федорович» перекликается с той легендой.
В центре повествования - 11-я книга романа, описывающая день, когда весь Скотопригоньевск живет в ожидании суда над Дмитрием Карамазовым. Спектакль состоит из шести диалогов, которые ведут Грушенька, Катерина Ивановна, Лиза, Мадам Хохлакова, Дмитрий и Иван с Алешей Карамазовым. И еще двух, вероятно, самых странных и страшных бесед романа – Ивана со Смердяковым, который признается, что убил Федора Павловича по его, Ивана, наущению и разговора Ивана с Чертом (в программке персонаж, остро, на грани эксцентрики сыгранный Сергеем Качановым назван «Гость Ивана Федоровича»).
Мальчики и девочки
Вечные вопросы русских мальчиков о боге и вседозволенности, вечные стенания русских девочек, мечтающих, подобно Лизе Хохлаковой (Мария Курденевич), быть «истерзанными» и пострадать – все эти хрестоматийные сцены смотрятся как впервые раз.
Собственно, это и происходит в первый раз – возраст актеров никогда прежде не был так близок возрасту персонажей Достоевского: Алеше – 19, Ивану – 23, Мите – 27. Они не рефлексирующие герои, а совсем молодые люди, стоящие на пороге жизни, настаивает Сергей Женовач, позволяя актерам существовать на сцене в абсолютно современной манере.
«Один пирог вообще на полу растоптал», - жалуется Алеше Грушенька (Мария Шашлова) после свидания с Митей. И (о, ужас, сказали бы строгие блюстители традиций) звучание слова «вообще» заметно дрейфует в сторону «вааще». Но никакого ужаса не происходит. Тонко стилизованный костюм (художник спектакля – Александр Боровский) и весь облик Грушеньки не диссонирует с современной, чуть разухабистой речью. Сквозь один образ проглядывает другой. И вот уже все происходящее в романе кажется вполне сегодняшней историей.
В этом заключаются главная неожиданность и удача спектакля: идешь на Достоевского, а попадаешь на новую драму. В строгой черно-белой и намеренно статичной постановке нет стеба и грубости, зато есть резкость и бесстрашие, с которым вчерашние подростки пытаются решать свои вопросы. И потому так затихает зал, когда Смердяков (Сергей Аброскин) просто и внятно объясняет Ивану (Игорь Лизенгевич), что истинная вина за убийство отца лежит на нем, проповедовавшем вседозволенность. Дело происходит не в романе Достоевского, написанном сто с лишним лет назад, а сейчас.
