Старость прозвучала как постскриптум

Как и все постановки нынешнего фестиваля NET, который проходит под девизом «staging abroad», спектакль «Поздние соседи» сделан Алвисом Херманисом не с артистами его Нового рижского театра, а с труппой мюнхенского театра «Каммершпиле», труппой прославленной, мастеровитой и последнее время довольно часто бывающей в Москве. Два года назад на NETe показали авангардных «Трех сестер», поставленных в этом театре Андреасом Кригенбургом. Тогда зритель мог оценить, как много в «Каммершпиле» отличных молодых актеров. Теперь пришел черед старшего поколения: Херманис работал с маститыми Барбарой Нюсе и Андре Юнгом.

Поставив спектакль по двум рассказам Зингера – «Поздняя любовь» и «Сеанс», он, можно сказать, сделал новую версию своего легендарного спектакля «Долгая жизнь». В нем зритель погружался в быт постсоветской коммуналки, где обитали пенсионеры. Режиссер показывал один день их жизни. Герои ссорились, мирились, кто-то собирался к врачу, кто-то -- навестить могилу родственников, между одиноким стариком и замужней старушкой возникали романтические отношения… Оформление спектакля, придуманное художницей Моникой Пормале, и игра молодых рижских артистов были фантастически достоверными. Так что уже через пять минут после начала зритель начинал чувствовать себя не сторонним наблюдателем, а соседом по квартире.

Не будь идиотом, мозг!

Мюнхенский спектакль «Поздние соседи» начинается столь же достоверно. Гарри Бердинер, пожилой миллионер, доживающий свой век в скромной квартире в Майами, просыпается в пять часов утра от позывов мочевого пузыря, и больше не может уснуть.

На этот раз Моника Пормале соорудила на сцене однокомнатную квартиру-студию, обставленную в стиле 60-х годов прошлого века, по которой привычно перемещается старик. Он то и дело скрывается в ванной, потом присаживается посмотреть черно-белые мультики, забывает закрыть дверь холодильника, жадно жует кукурузные хлопья и по неловкости опрокидывает на ковер всю пачку...

Андре Юнг играет точно, легко и с изрядной долей юмора: то полностью перевоплощается в Гарри, то отстраняется, произнося авторский текст и слегка оттеняя трагическую нелепость существования Гарри – одинокого старика, к которому, как сказано у Зингера, деньги всю жизнь шли в ногу со смертью. В какие-то мгновения дряхлое тело внезапно обретает легкость и даже изящество, как и дряхлый мозг героя, оживляющийся при воспоминаниях о женщинах. В общем, актер и режиссер нашли точный эквивалент фразе писателя: «Мозг не мог привыкнуть к старости. Гарри часто говорил ему: послушай, не будь идиотом...»

Полет последней бабочки

Существование героя меняет звонок в дверь. «Он увидел красивую молодую женщину», -- произносит актер, щелкая многочисленными замками. А зритель видит грациозную старушку, годы которой скрывает толстый слой макияжа и темные очки.

Игра Барбары Нюсе в роли недавно овдовевшей Этель напоминает полет осенней бабочки, весело порхающей перед тем, как навсегда уснуть. Оба актера удачно избегают сантиментов – весело хохочут во время совместной трапезы, грациозно исполняют все ритуалы флирта. Гарри действительно молодеет на глазах, когда его новая подруга заявляет, что теперь они будут жить вместе.

Поцелуй героя, как в сказке, меняет все действие: Этель разом превращается в старуху и надтреснутым голосом просит Гарри уйти, обещая позвонить завтра. Дома взбудораженный старик долго прислушивается к происходящему за стенкой, ничего не слышит и засыпает. А в финале получает скорбное известие: пока он спал, его новая подруга решила уйти к своему покойному мужу и выбросилась из окна.

Трудно сказать, что тому виной, но примерно с середины сюжета действие становится все более повествовательным. Ощущение, будто все рождается прямо на наших глазах – эффект, которым так виртуозно владеет Алвис Херманис, уходит. Остается просто хороший спектакль, сделанным двумя отличными артистами и тонким режиссером. Второе действие, основное на рассказе «Сеанс», в котором те же артисты играют пожилого философа-неудачника и вдову, увлекшуюся спиритизмом, только усиливает это ощущение.

В общем, если какой-то вывод и напрашивается после этой трогательной, добротной, но немного традиционной постановки, так это мысль о том, что никто из нынешних российских мастеров не смог бы изобразить жизнь стариков без надрыва и ложного пафоса, зато с таким тактом и искренней заинтересованностью. Ведь несмотря на все разговоры про уважение к старшим, Россия – страна геронтофобов. Чтобы убедиться в этом, не обязательно отправляться в театр, можно просто выйти на улицу.