Неизвестная война в кировском театре
На конкурсе «Золотая маска» показали спектакль «Толстая тетрадь», поставленный в Кирове молодым питерским режиссером Борисом Павловичем. Поражают не его художественные достоинства, а то, что такой нестандартный спектакль о войне появился в переживающем не лучшие времена городе, где дотации на театр минимальны, а мышление весьма традиционно.
Роман без вранья
Опубликованный в 1986 году роман венгерской писательницы Аготы Кристоф «Толстая тетрадь» иногда называют самой безжалостной книгой ХХ века. Есть, конечно, книги и пострашнее вроде «Архипелага Гулага» или прозы Варлама Шаламова. Разница, пожалуй, в том, что Агота Кристоф впустила в свою автобиографическую прозу (мальчики, от лица которых ведется рассказ, переживающие войну в маленьком городке у бабушки, это, конечно, сама писательница) абсурд и остраненность, свойственные, скажем, прозе Кафки. «Когда пишешь сочинения, слов, обозначающих чувства, лучше избегать – они ненадежны», – рассуждают герои Кристоф, заставляющие друг друга писать диктанты и сочинения (школы-то нет). Вот и сама писательница старательно изымает из повествования эмоции, так что ни на ком из ее персонажей нет авторского ярлыка – плохой или хороший, герой или предатель.
Герои «Толстой тетради» – близнецы, которых мать в начале войны подбрасывает бабушке: в большом городе бомбят, нет продуктов, а у бабушки – огород, свиньи, кролики. Даром что соседи считают бабушку старой ведьмой, внучков она зовет не иначе как сукиными детьми, а кормить соглашается только после того, как они начинают помогать по хозяйству. В свободное от кур, кроликов и свиного навоза время внуки занимаются самообразованием: зубрят «Библию» и «Толковый словарь» -- все, что осталось от ушедшего на фронт отца, и записывают свои впечатления в толстую тетрадь, которую удалось выпросить у торговца бумагой. Так же точно они занимаются воспитанием чувств: хлещут друг друга ремешком, чтобы приучиться к боли, и без конца копируют материнские интонации, чтобы побыстрее вытравить их из памяти. Они учатся воровать и шантажировать, чтобы помочь умирающей от голода девчонке по прозвищу Заячья Губа и ее слепой матери. Словом, дети с их первобытным чувством справедливости и привычкой отвечать злом на зло потихоньку превращаются в маленьких монстров. А вокруг живут, веселятся, выпрашивают еду, прячутся от бомб и доносят друг на друга немецким полицаям монстры большие. Немецкий офицер защищает близнецов от полицая и грозит пристрелить их злую бабку. Сами они подкладывают взрывчатку в плиту, чтобы отомстить работящей красотке, отмывшей их в бане и приласкавшей, но безжалостно дразнившей коркой хлеба пленных, унылой вереницей шествующих к воротам концлагеря. Мир, как явствует из романа Аготы Кристоф, сошел с ума, никакой нравственной шкалы больше нет. Доброта может в миг обернуться черствостью, а справедливость – жестокостью.
На Спасской
Режиссер Борис Павлович доверил роли близнецов взрослым и не очень молодым актерам. Два старых мальчика, наряженные в короткие штаны с гетрами, широко раскрывающие глаза, перебивающие друг друга и подающие реплики высокими тенорками – удачная метафора вымороченного, свихнувшегося от войны, вырождающегося мира.
До того как стать режиссером, Павлович учился на критика, в режиссуре он -- шестой сезон, в качестве худрука театра «На Спасской» -- четвертый. Литературность, умозрительность, режиссерская неловкость – в спектакле «Толстая тетрадь» можно ко многому придраться. Однако в нем совсем нет того, что почти неизбежно бывает даже в самых лучших провинциальных постановках -- откровенной грубости и кондового советского мышления.
Чтобы попасть в Киров, надо ночь проехать на поезде, а утром обнаружить себя примерно в середине 80-х. И увидеть очень бедный театр (его полное название – ТЮЗ на Спасской, а ТЮЗы у нас дотируются еще хуже, чем театры для взрослых), где Борис Павлович упорно ставит рядом с «Дядей Степой» Михалкова серьезную европейскую драматургию, да еще организовывает проекты по современному танцу. Тут стоит напомнить, что население Кирова до сих пор спорит, надо ли возвращать городу его историческое название -- Вятка. А одной из главных достопримечательностей все еще остается диорама «Установление советской власти в городе Вятке». И вот в этом городе Борис Павлович осмелился поставить спектакль о том, что война – это не только героизм советской армии, молчащие под пытками партизаны и спасающие их пионеры-герои, а абсурдная, гнусная каша, в которой часто нет своих и чужих, а все нравственные ценности раз и навсегда сдвинуты.
В общем, «Толстая тетрадь» -- это поступок. Почти такой же, как выходка мальчишек, героев Аготы Кристоф, вымогающих деньги у кюре, чтобы отдать их умирающим от голода.