Макото Накамура: "Чебурашка - это Чарли Чаплин»

В июне некогда крупнейшая в мире студия «Союзмультфильм» отмечает свое 75-летие. Празднованием это назвать нельзя - в творческом смысле ее уже давно не существует. Громадная фабрика детских грез, задуманная в печальных 30-х годах как дерзкий ответ «Диснею», уже ничего не производит. Аниматоры, прославившую студию на весь мир, начали покидать эти стены, которые для них служили и школой, и домом и творческой мастерской, еще в конце 80-х. Если их имена теперь и появляются в новостях в сочетании со словом «Союзмультфильм», то чаще всего по поводу споров вокруг авторских прав. Или в горьких посланиях, как это было на днях, когда мэтры отечественной анимации: Юрий Норштейн, Эдуард Назаров, Леонид Шварцман и Андрей Хржановский обратились к руководству страны с требованием взять под контроль народное достояние. Там, в частности, были и такие слова: «Папа Римский Иоанн Павел II говорил, что, если хотите воспитывать своих детей в духе гуманизма, показывайте им советские мультфильмы». Как бы в доказательство, буквально в эти же дни в Москву приехал японский режиссер Макото Накамуро, который снял продолжение истории про Чебурашку – символ, к слову сказать, «Союзмультфильма». Пока наши дети плотно сидят на японских сериалах, в далекой Японии вполне себе современно и качественно, деликатно и с большим почтением переосмысляют наше, почему-то ненужное нам самим, наследство. О российском прокате нового «Чебурашки» только ведутся переговоры. Пока же господин Накамуро пришел на выставку «Шварцман, который придумал Чебурашку» и рассказал как и зачем он воскресил подзабытого у нас героя. «Вы знаете, когда в 70- годах в маленьком кинотеатре в Токио показали «Чебурашку» режиссера Романа Качанова, этот герой обрел множество поклонников среди японских зрителей. Я, например, всегда хотел увидеть продолжение этой истории. И думаю, что Чебурашка - вненациональное существо, и не так важно, кто это продолжение снимет, русский или японец. Но моей целью было сделать такой фильм, чтобы вы, русские зрители, сказали - его делали те же люди, что и прежде. В Москве я пошел на могилу Романа Качанова и попросил у него, чтобы наши новые серии люди смотрели также, как и старые. Когда я работал, я всегда думал о том, как бы снимал Качанов сегодня, будь у него современные технологии. Я был его тенью. Кстати, у нас у всей съемочной группы были футболки надписью: «Душа Романа Качанова с нами». Когда я задумал этот фильм, я поехал в Москву поговорить с Юрием Борисовичем Норштейном. Он мне посоветовал привлечь к работе российских аниматоров и познакомил с Михаилом Алдашиным (режиссер-аниматор, снявший в том числе гениальное «Рождество», - Инфокс). Мы встретились, когда Михаил был в Киото. Когда я предложил ему поработать над продолжением «Чебурашки», он застонал. Потом сказал, пойдем суши поедим? Мы поели суши. И я повторил свое предложение. Он опять закачал головой и сказал: «Хочу посмотреть синтоистский храм». Мы пошли в храм. Потом он сказал: « Я подумаю». И уехал в Россию. А потом я ему отправил первый вариант сценария, и тогда он впервые ответил: «Да».

К Алдашину присоединился Михаил Тумеля (белорусский аниматор) и они работали на фильме как художники-постановщики. Но и не только. Они корректировали сценарий, советовали убрать какие-то «нерусские» вещи. Например, в серии про «Цирк» Гена был влюблен в девочку Машу. Алдашин же сказал, что российские дети не поймут любви между пожилым крокодилом и юной леди. Многое исправили по его совету. Они также делали раскадровки, эскизы, придумывали персонажей. Кстати, вот девочка Маша -- я ее выбрал из нескольких вариантов, потому что мне показалось, что она похожа на подросшую девочку из «Варежки». А куклы делали в Южной Корее и снимали там. Такая вот интернациональная команда. Дело в том, что кукольная анимация не традиционна для Японии. А студию, которую мы нашли в Корее, основали выпускники художественного училища, большие поклонники творчества Норштейна. И мне казалось, что они должны понимать русскую анимацию. Для того, чтобы вникнуть в атмосферу фильма, в почерк Качанова, мы сначала пересняли старый фильм (первую серию - Инфокс). Это было не просто - некоторые сцены было очень сложно переделать для современного экрана, который стал шире. Куклы делались по эскизам Шварцмана, потому что чертежей не осталось. Кстати, новый Чебурашка немного больше, чем аутентичный, потому, что Качанов снимал 12 кадров в секунду, а мы - 24. Мне хотелось больше движения, я не могу воспринимать Чебурашку как игрушку, мне кажется что он - живое существо. И где-то есть целая деревня чебурашек. Вы знаете, когда я был в студии Норштейна, никакого сценария еще не было. И тут я увидел у него на стене фотографию Чарли Чаплина. И меня осенило, что Чебурашка - он ведь, как герой Чаплина: беспомощный, трогательный. Да и Гена, хоть и он джентльмен такой, иногда попадает в нелепые ситуации и тоже начинает себя вести, как Чарли Чаплин. И тут я вспомнил про чаплиновский фильм «Цирк». Это, конечно, разные истории, но главное, что это истории про доброту, про дружбу, про помощь. Я родился в один день с Чаплиным - для меня это очень важно. И хотел бы умереть, как он - в рождество. Встречались мы и Лелей Шварцманом, советовались по поводу персонажей. Он проделал огромную работу в качановском фильм, его эскизы изумительны. А его девочка из фильма «Варежка» - вообще моя любимая героиня. Я хотел бы, чтобы моя дочь была такой. И знаете, я предложил ему сотрудничество в новом японском проекте. Не могу раскрывать детали, но я попросил Шварцмана поработать над одним из персонажей. Я, конечно, не в курсе деталей ситуации, которая сложилась на «Союзмультфильме» сегодня, но это очень печально, если она не работает. На студии создавались настоящие шедевры, сокровища – не только для вашей страны, но и для всего мира. И я думаю, что эти традиции необходимо не только сохранять, как славное прошлое, но и развивать в будущем. Ведь и сейчас Россия – страна творцов.»