После шестидесяти секс только начинается

Джейн (Мэрил Стрип) -- состоявшаяся во всех смыслах женщина. Мать троих взрослых, красивых и умных детей, прекрасная хозяйка, владелица успешного бизнеса и живописного дома в Санта-Барбаре. Умеет печь шоколадные круассаны и выращивать помидоры. У нее есть надежный понятливый психоаналитик, с которым она годами делится сокровенным, и подружки, с которыми можно над этим сокровенным поржать за бутылкой вина. К началу истории появляется необычайно чуткий архитектор (Стив Мартин), который работает над пристройкой к дому. О ней Джейн мечтает уже десять лет, с самого момента развода. Архитектор тоже чрезвычайно положительный, хоть и немного нудный. Носит прическу «внутренний заем», никогда не опаздывает и тяжело переживает развод с женой, которая ушла к его другу. Его состояние Джейн очень понятно. Она сама не так давно пришла в себя после предательства мужа. Архитектор к тому же внимательно прочитал все ее 47 писем с пожеланиями относительно пристройки, и впервые в жизни Джейн чувствует, что рядом с ней человек, на которого можно положиться. Ну, по крайней мере, в смысле планировки кухни и спальни.

Тряхнули стариной

Бывший муж Джейн -- Джек (Алек Болдуин), напротив, чувствует себя крайне неустойчиво. Десять лет назад он ушел к молодой, неуравновешенной брюнетке, ведущему маркетологу сети секс-шопов. За это время она успела от него уйти и вернуться с кудрявым сынком. И теперь, вместо того чтобы наслаждаться тихой обеспеченной старостью в кругу хорошо устроенных домочадцев, немолодой адвокат Джек ведет нервную жизнь молодожена, периодически посещая центр планирования семьи, чтобы родить мелкому фашисту братика. «Я -- клише», -- горестно констатирует он.

Немудрено, что, встретившись в Нью-Йорке по случаю выпускного старшего сына со своей старой женой, Джек понимает, что вот он «дом, милый дом». Случившийся по пьяни секс с бывшей супругой перерос в недолгий, но бурный роман со свиданиями, встречами в гостиницах, пламенными sms, сбеганием от молодой жены и общих детей.

Со стороны Джека тут все понятно: он заново открыл для себя женщину, которую знает тридцать лет. Теперь это не та замотанная мать сопливых детишек, вечно торчащая на кухне, а спокойная, состоявшаяся женщина, которая отлично знает, что ему нужно, да еще и умеет печь его любимые пироги.

И что самое приятное, ничего не требует взамен. В отличие от молодухи, которой вечно что-то надо: то масло оливковое, то садик для ребенка, то секс потому, что овуляция. Для Джейн же в этих отношениях не все так просто хотя бы потому, что она вообще более сложный и цельный персонаж, чем ее пошловатый бывший муж. Но, в конце концов, она решает, что хуже не будет, и этот странный роман -- хороший шанс разобраться в себе.

Мои года -- мое богатство

Совершенно очевидно, что эту историю придумала женщина. Имя ее Нэнси Майерс. Она уже подарила человечеству такие гендерные высказывания, как: «Чего хочет женщина», «Отпуск по обмену» и, разумеется, «Любовь по правилам... и без». Там, напомним, старый плейбой Джек Николсон, приударив за молодой красоткой, влюбляется в ее маму. «Простые сложности» -- тоже больше похожи на эротическую фантазию, нежели на историю отношений, которую стоит раскладывать по полочкам. Однако, будучи женщиной, режиссер обошлась с этой фантазией по-женски деловито. Она нашпиговала ее неглупой, хоть и прозрачной моралью, приправила шутками, местами довольно фривольными, припрятала в нужных местах всякие сентиментальности. В результате получилось вполне себе серьезное размышление на тему семьи в современном обществе.

Тут следует, конечно, вспомнить другую американскую режиссершу, которая тоже умеет из колонки писем глянцевого журнала сделать неожиданно умное эссе о месте женщины в мире -- Нору Эфрон. Пару месяцев назад она также заставила гениальную Мерил Стрип печь шоколадные торты («Джули и Джулия») и строить в далеко уже не бальзаковском возрасте свое семейное счастье.

Умная, сильная и красивая женщина за 60 -- это, без сомнения, новая героиня мирового кинематографа. Мир взрослеет, и теперь «жизнь только начинается» не после сорока, а гораздо, гораздо позже.