Премия Кандинского. Композиция № 3

Деньги те же

На третьем году своего существования Kandinsky Prize, более известная как «Премия Кандинского», учрежденная фондом «Артхроника», решила почистить себя. В том смысле, что теперь появился экспертный совет из критиков, кураторов и галеристов, который отфильтровал из трехсот с лишним заявок, пришедших самотеком, те самые четыре десятка участников, которые представлены на выставке.

Произошла ротация и в составе самого жюри: вместо выбывшего представителя Deutsche Bank Фридриха Хютте (поговаривали, что из-за прошлогоднего скандала с присуждением премии «нац-дизайнеру» Беляеву-Гинтовту, но, оказалось, договор о сотрудничестве с немецким банком просто истек) в круг арбитров вошла Алла Розенфельд из нью-йоркского филиала Sotheby`s и директор Московского музея современного искусства Василий Церетели.

Как было сказано на пресс-конференции, уход Deutsche Bank никак не отразится на финансовой стороне премии: у Kandinsky Prize теперь в качестве партнера отечественная компания. А призовой фонд в 60 тысяч евро, как и прежде, разделят на три неравные части: 40 тысяч – главному лауреату и по 10 тысяч молодому художнику и «медийщику».

Развеска по пятну

Поскольку предыдущие смотры номинантов походили на развалы и склады, на этот раз организаторы решили выставку как-то упорядочить и даже эстетизировать. Экспозиционером был назначен член жюри Андрей Ерофеев, дизайнером, как и в прошлом году, -- Борис Бернаскони.

По какой-то иронии судьбы то, что получилось у радикального куратора радикальных же выставок, до странности напоминает то, что обычно делают порицаемые им экспозиционеры из Третьяковки. То есть работы распределены по материалам и техникам. И вышло, что гиперреализм Семена Файбисовича висит рядом со сканированной живописью Дмитрия Шорина; «тряпичный» арт с подобным же рукоделием (вышитые венки Дмитрия Цветкова с шаманскими оберегами Евгения Антуфьева); а, условно говоря, «мебель» (иконно-супрематический «Гарнитур «Св. Себастьян» Вадима Захарова) с плотницкими работами (части «Большого адронного коллайдера» Николая Полисского). Есть даже своеобразный раздел «углеводородных материалов», куда вошла живопись нефтью Николая Наседкина, огромные насекомые, вырезанные Владимиром Козиным из автомобильных шин, и холодильник «ЗиЛ» с нефтяной лужей (инсталляция «Моя Москва» группы молодых питерцев Milk&Vodka).

Хотя, возможно, здесь применен другой третьяковский принцип: «развеска по живописному пятну» -- в данном случае получается, что по черному. Если ко всему сказанному добавить, что большая часть залов ЦДХ погружена в театрализованный полумрак, то сходство с третьяковским же «Видением танца» будет достаточно явным. И сравнивать удобно – картинная галерея ГТГ тут же, на Крамском валу, за углом.

По третьему кругу

И члены жюри премии, и представители экспертного совета сетовали на незначительный прирост в номинации «Молодой художник». И, увы, не без оснований. К примеру, дуэт Блохина и Кузнецова, граффитист «MAKE» и группа «3АРТ» уже второй год осаждают «Премию Кандинского». Однако это не только молодежная проблема. На второй штурм главной номинации двинулись Майофис, Белый, уже упомянутые Цветков и Наседкин. И уже по третьему кругу пошла группа «Провмыза» (Мызникова и Проворов).

Если в целом посмотреть на композицию из нынешних 45 номинантов (в действительности их 43, поскольку двое одновременно фигурируют в двух разделах), то можно заметить, что около трети из них уже выставлялись на «кандинских» 2007-2008 годов. Гадать, кто станет победителем этого года, дело неблагодарное: скандальных работ как таковых нет, особо радикальных художественных высказываний тоже, общий уровень ровный. Может быть, как во всякой азартной игре, повезет новичкам. Но хочется надеяться, что в любом случае жюри будет отбирать лауреатов не по пятну и не по технике.