В мультике «Игорь» мрак радует глаз больше, чем свет

Сказочная страна, в честь устойчиво нездорового климата названная Малярией, представляет собой гигантский НИИ, где живут и трудятся безумные изобретатели. Воплощая мечту всякого Самоделкина, ученые преследуют не какие-то банальные практические цели, вроде превращения отсыревшей Малярии в Сочи, но занимаются злодейской наукой ради чистого зла. Безумцы строят к ежегодной отчетной выставке монстров-убийц. Автор самой импозантной и свирепой модели провозглашается местным королем как минимум до следующего мероприятия. Ученым ассистируют слуги, для удобства эксплуатации наделенные горбами и безальтернативным именем Игорь.

Есть еще простые граждане, которым сценаристы никакого особого экранного применения не придумали. Однако, судя по их лицам, в равной степени унылым и простодушным, можно предположить, что это, собственно, корм для монстров-медалистов, чьи биологические потребности тоже надо как-то иметь в виду. По законам любой нормальной конторы, где есть что делить, ученые живут интригами, в которые вовлекается и главный герой, один из Игорей, наделенный нехарактерными для слуги амбициями.

Благодаря постигшей шефа естественной для изобретателей смерти (разлетелся на клочки во время эксперимента) Игорь, в чьи обязанности до этого входило включать рубильник и пищать: «Да, хозяин», понимает, что лучшего шанса проявить себя не подвернется. В кратчайшие сроки он успевает создать с помощью кусков плоти и электричества гигантскую бой-бабу, у которой, прямо по Высоцкому, «глаз подбит и ноги разные». Баба, однако, никого не хочет убивать. А это, по меркам малярийной ученой среды, равносильно провалу.

Самобытное кролиководство

Периодически сюжет сворачивает в колею love story. И отчаянные возгласы «Е-е-ва!», а именно так зовут кособокую героиню, отсылают нас к недавнему анимационному блокбастеру «ВАЛЛ-И», где тоже любовь крутили не предназначенные для нее создания. Корни нового мультфильма, однако, несколько глубже. В мировом кино фигурирует не менее десятка Игорей, служивших инфернальной профессуре (от «Метрополиса» и «Франкенштейна» до «Ван Хельсинга»). И новейший, как это часто бывает с отпрысками древних фамилий, несколько позорит семью своей явной ориентацией на стандартный Голливуд. Так потомственные аристократки вверяют себя преуспевшим в коммерции лавочникам.

При этом «Игорь» не относится к категории совсем уж оголтелого мейнстрима. Создатели черпали вдохновение не столько в черно-белой хоррор-классике, сколько в «Кошмаре перед Рождеством», продюсерском проекте Тима Бертона, интересовавшегося франкенштейновской тематикой еще на заре карьеры (можно вспомнить короткометражку «Франкенвинни»). «Кошмар» в кадре цитируется оправданно, в частности потому, что Бертон помогал с эскизами декораций для «Игоря». Но местами эти цитаты чересчур прямолинейны. В новую постановку, скажем, перекочевали, не претерпев особых изменений, пара-тройка персонажей. Они составляют компанию более самобытным кролику-анорексику, одержимому идеей суицида, бесплотному телеведущему, чья харизма правдоподобно исчерпывается наушниками и галстуком, и существу, именуемому Мозгом. Собственно, оно и есть мозг, плавающий в банке с формальдегидом и оснащенный робототехнической клешней и гибким штативом, как у попрыгуньи-лампы из фирменной заставки студии Pixar.

Да, хозяин

С другой стороны, «Кошмар перед рождеством» -- не самый плохой образец для подражания, а дополнительные заимствования из «Заводного апельсина», равно как и привычка монстра Евы, кроша врагов и обстановку, петь оперным голосом «Свадьбу Фигаро» в джазовой обработке, совершенно не портят обедни.

Однако в какой-то момент представители студии-мейджора решили, видимо, прикрутить эстетствующему французскому дебютанту Энтони Леондису творческий вентиль. Не лишенные приятной замысловатости сценарные узелки разрубаются в конце концов на категоричный голливудский манер. А на смену беспросветному, но уютному мраку Малярии приходит не дивный и тем более не новый, зато режущий глаз залитый солнцем мир.

Понятно, что, разгоняя готические тучи, продюсеры ставили перед собой цель привлечь к экранам широкую детскую аудиторию. Заинтересованную, как считается, в брызжущем позитивом финале не меньше, чем домохозяйки в том, чтобы всякая мелодрама завершалась ворохом свадеб. Однако «взрослые» шутки про ТВ и ссылки на Кубрика, пусть и сдобренные некоторым сюсюканьем, в данном случае попадают мимо кассы. Что и продемонстрировал неуспех «Игоря» в американском прокате. Куда менее склонный к компромиссам Бертон, кстати говоря, в «Кошмаре перед Рождеством» и «Трупе невесты» удивительным образом умудрялся учесть интересы всех зрительских сторон и свои собственные принципы.