Полярные романтики поют о цвете снега

Двуязычные полярники

«Polarkreis» означает всего-навсего «Полярный круг». А число 18 намекает на то, что некий участник экспедиции к Северному полюсу окончательно и бесповоротно отморозил себе два пальца и их общее количество стало на два меньше, чем у нормального индивидуума. Романтическая шестерка из Дрездена любит обыгрывать свое северное происхождение, изображая на обложках различные варианты снега, льда или себя в полузамороженном состоянии. Кроме того, они, будучи группой скорее англоязычной, тем не менее частенько переходят на язык Гете и Шиллера. Иногда даже смешивают языки в пределах одной песни. И вопреки здравому смыслу не только создают серьезную конкуренцию англоязычным коллегам, но и получают за свои лингвистические эксперименты разнообразные награды, от MTV Music Awards до Echo, главной музыкальной премии Германии, нечто вроде нашего «Золотого граммофона». Вот и «Allein, Allein» («Один, один») с нового альбома девять недель возглавляла национальный хит-парад, при этом количество скачиваний одноименного видео из сети составило несколько миллионов. Причем качали не только соотечественники «полярников» -- трафик лихорадило от Сеула до Рио-де-Жанейро.

Песни про туристов и зэков

Действительно ли альбом «Цвет снега» («The Colour of Snow») так хорош, как убеждены его фаны? Скажем, предыдущий «Polarkreis 18» радовал восторженным юношеским парадом мелодий и примером нежного соперничества электроники и живых инструментов. В новом, третьем альбоме оказалось куда меньше эмоций, зато куда больше расчета и напряженной продюсерской работы -- реверанс в сторону Марио Талера из Notwist. Жанр команды по-прежнему определить затруднительно, хотя ничего принципиально нового секстет не делает. Характерный для них прием -- в течение одной песни, как правило, слишком длинной для потенциального хита, обыгрывается несколько вполне узнаваемых стилей.

В «Зэке» («Prisoner»), к примеру, симфоническое вступление в духе немецких экспериментов Боуи конца 1970-х сменяется меланхоличной «новой волной» а-ля Tears for Fears, а после -- истерическими интонациями, одолженными не иначе как у Милен Фармер. «Безымянная картинка» («Untitled Picture»), фортепианная инструментальная пьеса в духе Джо Джексона, под конец расцвечена нью-эйджевским вокализом под Майкла Олдфилда. В композиции «130/70» (имеется в виду размер колес для скутера) музыканты преклоняются перед поздней Ultravox и одновременно снимают шляпу перед глэмовыми экспериментами Деймона Албарна. А когда доходит очередь до «Туриста» («Tourist»), даже самый продвинутый критик теряется в жанровых определениях: построк, диско-краут, чамбер-поп, что дальше? При этом растет и крепнет чувство, что ты все это уже не только слышал, но и можешь напеть, даже будучи разбуженным среди ночи.

Ты неси меня, река

Жизнь в современной Германии, судя по всему, тяжела и безрадостна. Возможно, поэтому за нынешнее Echo в категории «Лучшая группа» боролись наши герои и Tokio Hotel, которые проиграли. Подготовленный меломан, приступая к «Реке, влюбленной в океан» («River Loves the Ocean»), обнаружит смутные настроения Tortoise и атмосферную печаль Sigur Ros. А вокал Феликса Раубера все так же балансирует между тенором и сопрано, временами радуя совершенно женскими интонациями. Список учителей романтических дрезденцев можно продолжить. Но к их чести, надо отметить, они действительно лишь изучают лучшие образцы прошлого с трепетом и умением. А не откровенно эпигонствуют, как ходящие нынче в звездах никчемные Empire of the Sun. А если «полярников» и заносит, то в исключительно приятные жанровые области. Не слишком романтически настроенный слушатель вполне может закрыть для себя подобные эмоции, ограничившись одним «Цветом снега».