В новом фильме режиссера Базза Лурмана не поют. В прокат выходит «Австралия» -- стилизованная под голливудскую классику постмодернистская история любви. Николь Кидман досталась в ней роль породистой английской кобылы. А Хью Джекман изображает дикого австралийского жеребца.
Английская аристократка леди Сара Эшли (Николь Кидман), дама прохладного темперамента, заинтригована долгим отсутствием мужа, подавшегося в австралийские мясопромышленники. Она решает лично наведаться в Северную Австралию, чтобы проверить, что там за скотобаза так занимает лорда. Приехав на ранчо «Далекие холмы», героиня обнаруживает остывшее тело супруга с дыркой от копья в груди. Ее встречают совестливый и отчасти поэтому спившийся бухгалтер, малолетний метис Нала и негодяй-управляющий Флетчер (Дэвид Уэнем). Вместе с ними хозяйку ждут полторы тысячи коров, которых Флетчер как раз собирался тихонько презентовать своему будущему тестю, местному говяжьему монополисту.
Уволив Флетчера, леди Эшли задумывается, каким образом ей перегнать коров в далекий крупный порт Дарвин, где в говядине очень заинтересована армия (а на дворе -- 1939 год, канун Второй мировой войны). И тогда Эшли обращается к услугам Дровера (Хью Джекман), видного гуртовщика, который ведет себя в строгом кинематографическом соответствии с выбранной профессией. При первой же встрече он норовит вытереть разбитый в кабацкой драке нос случайно подвернувшимся кисейным бельем героини. С грацией стриптизера окатывает водой мускулистый торс и всеми силами демонстрирует пренебрежение к заезжей фифе. Сара чересчур метафорично воспримет сугубо коноводческий монолог Дровера о том, что, интересно, получится, если скрестить дикого австралийского скакуна и породистую английскую кобылу. Но возникшее между героями непонимание неминуемо развеется.
И тут явился Ржевский
По мнению Лурмана, похоже, мало что цементирует романтические отношения крепче, чем совместный перегон партии крупного рогатого скота. Особенно если это происходит на фоне живописных австралийских пейзажей, величавую неподвижность которых изредка нарушают грациозно скачущие кенгуру. Щедрая демонстрация натуры и является главным достоинством кинокартины, которую в целом можно рассматривать как поклон малой родине (и Лурман, и Кидман, и Джекман, как известно, австралийцы) с бюджетом в 150 миллионов долларов.
Национальную гордость, тщательно обоснованную визуальными средствами, однако, местами зашкаливает, и киношный патриотизм Лурмана превращается в адресованную туристам «клюкву» вполне в духе «Сибирского цирюльника». Если у Михалкова русские генералы находили для себя bon ton закусывать стаканами, то австралийские джентльмены у Лурмана посудой, напротив, манкируют и даже на светских приемах без затей хлещут из горла. За подлинный национальный дух отвечает дед Нала, шаман, похожий на засушенного и потемневшего от невзгод Карла Маркса. Дед подозревается в убийстве лорда, потому предусмотрительно проводит почти все экранное время на вершинах гор и при этом мистическим образом «крышует» жизнедеятельность внизу. Как бы подчеркивая загадочность австралийского менталитета, старик подолгу неподвижно балансирует на одной ноге.
Не менее аскетична по части нюансов и актерская игра главной героини, невыгодно контрастирующая с роскошью ландшафта. Вновь подтвердилась новейшая голливудская тенденция, согласно которой Николь Кидман, хоть и хороший человек, но, если ее пригласить в проект, то она портит все, как поручик Ржевский, и выступает гарантом кассового провала. Видимо, из драматургических соображений актриса выглядит в начале фильма слегка деревянной. Но, словно в игре, где побеждает самый невозмутимый, она не особенно оживляется и в стратегические моменты, требующие известного накала любовной или материнской страсти (как и в жизни, в кадре Кидман увлечена расово корректным усыновлением).
Готовим дома
Это только казалось, что редко снимающий Базз Лурман («Ромео + Джульетта», «Мулен Руж») изменил себе, отказался от постмодернизма и на голубом глазу создал образцовый любовный эпос шириною в степь. На самом деле режиссер, по обыкновению, играет стилями, чередуя вестерн с мелодрамой, а ближе к финалу добавляет милитаристский экшен. Получается все это как никогда искусственно. Даже Джекман, при всем старании, выглядит не как колоритный ковбой, а как некий фольклорный шпион, тщательно ковбоем притворяющийся. Постановщик, возможно, чувствуя это, стремится забить устойчивый синтетический вкус получившегося супчика слоновьими дозами приправ (из которых натура опять-таки самая съедобная). К примеру, трижды использует один и тот же сюжетный прием, хорошо известный в мировом кино и не рекомендованный к частому применению. А именно: какой-нибудь неприятный контракт герои обычно не успевают подписать из-за вдруг счастливо подвернувшейся нештатной ситуации. Сначала подмахнуть бумажку мешают полторы тысячи коров, потом Джекман весь в белом, а затем, чтобы уж раз и навсегда, ковровая бомбардировка. То ли Лурман совсем заигрался, то ли, напротив, полностью утратил вкус к киноигре.
