Завершился сезон российских литературных премий. Подвели итоги года и конкурсы лучших переводов с иностранных языков. Так что настало время делать выводы и вспоминать, как менялась ситуация в последние годы.
В 2005 году российской премией «Книга года» в номинации «Бестселлер» был награжден роман американца Дэна Брауна «Код да Винчи». Этот факт тогда даже и не вызвал особого резонанса: верхние строчки рейтингов были прочно оккупированы бразильскими эзотерическими книгами Паоло Коэльо, с которыми могли соперничать лишь тогдашние фавориты чтения в электричках, детективы Дарьи Донцовой.
В начале и даже в середине 2000-х зарубежная литература теснила отечественную словесность не только на помпезной церемонии премии «Книга года». Невзыскательному читателю льстило, что его снабжают теми же бестселлерами, что и весь остальной мир. А более «продвинутая» аудитория с жадностью открывала для себя актуальных зарубежных авторов в оригинале. Уже не столь фантастичным казался и тот сценарий, при котором любителям импортного чтива не понадобилось бы посредничество российских издателей: чуть лучше подучить языки, да наладить прямые поставки -- и у нас стали бы читать продукцию западных издательств. Да и книжные рецензенты в затянувшемся ожидании отечественного романного ренессанса отдавали предпочтение переводной продукции, были к ней более снисходительны, прощая чужим авторам то, чего не потерпели бы у своих.
Кандидаты на перевод
Впрочем, преувеличенный интерес к зарубежной литературе абсолютно не гарантировал ни хорошего подбора авторов, ни качества перевода. Причем у этой проблемы оказывалось сразу несколько возможных конфигураций: издатели выбрали нужный текст, но сэкономили на качестве перевода, либо подкачали и текст, и перевод, либо для не самого лучшего текста приглашали козырных специалистов.
Казалось бы, зарубежная литература -- как раз та область, в которой можно попробовать избежать «засорения» общего литературного пространства и не тратить усилия на проходные тексты. Выбирая ценных иностранных писателей, вполне достаточно ориентироваться на мнение экспертов. Причем содействие зачастую оказывают зарубежные фонды, специально созданные для пропаганды своих литератур. Не в последнюю очередь за счет таких фондов, например, существует серия «Первый ряд» (издательство «Текст»). Однако многие отличные переводные серии, вроде «Ex Libris» («Симпозиум»), «Иллюминатор» («Иностранка») или экспериментальных «ХХ+I» и «Черный квадрат» («Эксмо»), уже закрылись и остались в истории книгоиздания. Усилий энтузиастов, не ставящих выпуск переводных книг на поток, а предпочитающих «штучный» подход, не хватает. А читательское любопытство по отношению к таким, уже ставшим на Западе культовыми, книгам, как «2666» чилийца Роберто Боланьо, «Благонамеренные» француза Джонатана Литтеля, «Миллениум» шведа Стига Ларссона или к прозе Дэвида Фостера Уоллеса -- так и остается неудовлетворенным.
Иностранные ревизоры
Чаще всего рядовому читателю приходится доверяться переводчикам, ведь не всегда есть возможность свериться с оригиналом. Бывают, конечно, издания-билингвы, но в этом формате редко выпускают современных авторов. Предпочтение отдается бесспорной классике. За ревизию переводов берутся литературные премии. Они морально, а иногда и материально поддерживают переводчиков, чей труд порой оплачивается, скажем так, недостаточно высоко. Таких специализированных премий немного, к тому же, как выясняется, они зависят от политической конъюнктуры. Например, когда в прошлом году Британский совет вынужден был частично свернуть свою деятельность в России, пострадала и переводческая премия «Лев и единорог», одним из учредителей которой он значился. Раз в два года происходит церемония вручения премии имени Жуковского за лучший перевод с немецкого: но там награждают, что называется, «по совокупности заслуг». Так, последним лауреатом была Элла Венгерова, известная по переводу «Парфюмера» Патрика Зюскинда.
Самыми активными пока остаются французы: каждый декабрь они оценивают переводы и художественной литературы, и нон-фикшн. Жюри премий французского посольства, в которое входят французские слависты и российские переводчики и критики, пока еще не страдало от нехватки претендентов. И прежде всего переводчики с французского балуют нас изысками вроде отмеченного в 2005-м «Исчезания» Жоржа Перека: этот экспериментальный роман написан без использования самой распространенной во французском языке буквы «е», соответственно, переводчик Василий Кислов обошелся без буквы «о». В прошлом году в соревновании победили переводы романов Паскаля Киньяра и Жана Эшноза в исполнении Ирины Волевич, а лучшим переводом в области гуманитарных исследований назвали Ивана Болдырева за «Процесс Жиля де Рэ» Жоржа Батая.
Свои среди чужих
Насмотревшись на иностранные примеры, мы тоже в конце концов стали больше заботиться о продвижении отечественной словесности за границей. Появились премии за лучшие переводы русской литературы на французский и английский языки. Наконец, случилось удивительное: вполне возможно, что премия «Большая книга» не побоится обвинений в предпочтении «чужих» «своим» и учредит в этом году новые номинации -- «за лучший иностранный роман» и «за лучший перевод». Подобной премией обзавелась уже каждая уважающая свою словесность страна. Правда, стоит уточнить, что, например, и французы, и англичане награждают в основном те иностранные книги, что были переведены, соответственно, на французский и английский. А дела с переводом русских романов пока что не всегда обстоят благополучно. Но если «большекнижный» замысел действительно будет воплощен, русский язык сможет повысить свою «конвертируемость».
