Фрэнк Миллер любя надругался над комиксом

Когда парня в плаще, шляпе, кедах и с алым галстуком на шее спрашивают: «Кто ты?» -- он отвечает: «Я -- Мститель, бью плохих». Он бегает по крышам словно кот, спасает дамочек от хулиганов, не пропускает, кстати, ни одной юбки, ну и действительно лупит плохих. А они его -- всаживают в него ножи и пули. А ему хоть бы что. Парень этот – неубиваемый, и никому не под силу справиться с Мстителем, кроме такого же неубиваемого злодея по кличке Спрут. Мстителя играет Гэбриэл Махт. Спрута – Сэмюэл Л. Джексон. Оба они получили одну и ту же волшебную сыворотку супергероя. И, когда они встречаются в схватке, второстепенные персонажи тяжело вздыхают: ну это на всю ночь.

И была бы эта битва добра со злом бесконечной, если бы не мифические артефакты: кровь Геракла и Золотое руно Ясона.

Визионерское наваждение

Уже по фильму «Город греха» было совершенно ясно, что каждая работа Миллера будет претендовать на статус визионерского шедевра. Он понимает, что комиксу как графическому искусству тесна нормальная реальность, даже многократно пропущенная через электронику и усовершенствованная спецэффектами. Поэтому Миллер отказывается от натурной съемки, от малейшего правдоподобия и создает стопроцентно вымышленный графический мир, полностью нарисованный или скорректированный на компьютере. Так игровое кино непринужденно смешивается с анимацией.

В «Городе греха» Миллер придерживался строгой черно-белой картинки, позволив себе лишь однажды сорваться и пустить по экрану желтую кровь. В «Мстителе» красок побольше, хотя общее ощущение монохромности все равно остается. Кажется, что в черно-белую графику полицейского нуара проникли приглушенные цвета из мифологического боевика «300 спартанцев».

На уровне сюжета и идеи античная мифология и гангстерское кино тоже смешались.

Культурологический бред

Мститель стал супергероем не сам по себе. Его создал Спрут, который испытал на мертвом полицейском некую сыворотку. Главной целью воскресшего полицейского стало убийство Спрута -- своего второго отца. Между тем Спрут одержим идеей бессмертия, для достижения которого химических препаратов недостаточно, и нужна еще «божественная ДНК», которая заключена в крови Геракла.

Создатель комикса про Мстителя -- легендарный Уилл Эйзнер фактически провозгласил Геракла первым супергероем в мифологической истории человечества и нашел место для супергероев, родившихся в 30-е и бодрствующих до сих пор. Это место между людьми и богами, между жизнью и смертью. Собственно, поэтому они все время ходят по грани и, как правило, становятся отщепенцами.

Убийца Пафоса

Миллер ко всему этому относится иронично. Неубиваемость комиксных героев для него повод устроить гротескную потасовку, в которой Спрут лупит Мстителя по башке унитазом, невесть откуда взявшимся. Вседозволенность комикса, возможность в любой момент наплевать на здравый смысл и логику стала, наверное, главной темой «Мстителя».

Смеха ради, например, Миллер может обрядить Спрута сначала в самурая, а потом в эсесовца. Причем в обеих ипостасях Спрут несет какую-то выспреннюю чушь про смерть. Режиссер может ни с того ни сего вытащить на сцену арабскую танцовщицу по прозвищу Парижанка. Называет смерть Лорелеей. Заставляет Еву Мендес сделать на копировальном аппарате принт собственной задницы, который потом Мститель назовет автографом.

С нескрываемым удовольствием топчется Миллер на жанровых клише, отплясывает на мифологических мотивах и превращает супергероев в пару дурацких коверных клоунов, которые всю дорогу убивают друг друга, но никак не могут умереть. Там, где нет смерти, нет и драмы. А стало быть, комикс – комедия, сделал справедливый вывод режиссер.

При всем при этом Фрэнк Миллер не собирается разрушать комиксы. Он ими одержим -- это бесспорный факт. И, видимо, поэтому может позволить себе глумиться над ними сколько душе угодно. Похоже, смурная патетика и моральные дилеммы, задавившие кинокомиксы в последние годы, замучили Миллера, и он решил своим ерническим «Мстителем» сделать ответный выстрел. Первым в команде туповатых гомункулов Спрута получает пулю от Мстителя толстяк в майке с надписью «Пафос».