О женских сумочках, месте магла, чистоте крови, потере лица и мифологическом ресурсе самой продаваемой киноистории этого века заставляет задуматься первая часть последней серии поттерианы.
«Дары смерти» расходятся хорошо. В Америке фильм не только возглавил бокс-офис, но и сделал лучшие сборы за выходные в истории сериала ($125 млн). Скорее всего, когда будут собранны российские данные, произойдет нечто подобное, но в наших, разумеется, масштабах. Поклонники активно прощаются с «Гарри Поттером» и украшают могилку шелестящими купюрами. Они прощаются со сказкой, от которой под занавес больше ничего не осталось.
«ГП»-власть
По фабуле седьмой серии молодые волшебники, уже дозревшие до репродуктивного возраста, продолжают свою волшебную борьбу и занимаются поиском крестражей. Сложность, напомним забывчивым, в том, что, скажем, у Кощея Бессмертного крестраж был один – иголка в яйце, а у Волан-де-Морта – их шесть, и никто толком не знает, какие они. По сути же это кино про ужасы тоталитаризма. Приспешники темного лорда захватывают власть в магическом министерстве и начинают этнические чистки. Они выявляют смешанные браки магов и маглов, людей то есть, а также устраивают охоту на грязнокровок, родившихся в результате мерзких союзов. После чистки рядов новая власть намерена поставить на законное рабское место маглов. Пока Гарри, Гермиона и Рон, оказавшись в бегах, скитаются по стране – таких стремительных и частых перемещений из точки А в точку Б, кажется, еще не было ни разу за всю поттериану – по радио идут тревожные сводки и зачитываются имена репрессированных. Странно, что не показали волшебные концлагеря. В общем, обыкновенное кино про фашистов. И сообщать на эту тему что-то неординарное оно не намерено.
Единение магии и тоталитаризма случилось еще в «Звездных войнах», где имперскую военную машину двигала мистическая темная сторона силы, что давало на уровне эстетики возможность красиво соединять технократию и оккультизм. Если Джордж Лукас в основном строил мир машин, в который изредка вторгался монашеского вида темный господин (в старых сериях – это вообще бестелесная сущность, голограмма), то Гильермо дель Торо в «Хэллбое» построил эстетику прямо противоположную. Оккультизм не только диктует волю механизмам, которые в итоге и сами по себе становятся магическими предметами, но и доминирует на уровне эстетики. В «ГП7» такими тонкостями голову не нагружают. Здесь все просто – проекция приземленной общественно-политической ситуации на волшебный мир. Собственно, такой же прямой перенос имелся и в первых сериях, когда детям показывали знакомые школьные будни в нестандартных декорациях.
«ГП»-личность
Занятной особенностью «ГП7» стала разработка темы потери лица. В самом начале, чтобы тайно вывести Гарри в убежище, его соратники пьют оборотное зелье и превращаются в него. Поттер выходит в тираж. В итоге Дэниел Рэдклифф, изображая несколько человек, разыгрывает растворение личности Поттера в других персонажах. Но еще интереснее момент, когда сам Гарри теряет лицо – ему нужно скрытно проникнуть в министерство магии, притворившись его сотрудником, и Поттера играет другой актер. Надо сказать, что эта пантомима запомнится надолго. Кроме того, в одном из эпизодов заклинание искажает физиономию Гарри до неузнаваемости, превращая ее в хэллоуиновскую маску. Перед нами – довольно интересная попытка ослабить власть образа, ставшего уже иконографическим, попытка победить лицо мальчика, которого знает весь мир. В этом есть, пожалуй, большой гуманистический и мистический смысл. Ведь актеру Рэдклиффу, отдавшему своему герою лицо, предстоит вернуть его себе, чтобы как-то жить в искусстве дальше.
«ГП»-миф
Финальная серия поттерианы (напомним, речь идет только о фильме) всего лишь закрывает сюжет, не являясь его кульминацией. Сказка сошла на нет. Высшая точка, как теперь совершенно очевидно, была пройдена примерно в середине, в третьей части, в «Узнике Азкабана». И дело тут вовсе не в том, что Альфонсо Куарон талантливее, скажем, Криса Коламбуса или Дэвида Йейтса. Тут сработал более мощный и универсальный закон жизни, закон взросления, ради которого, собственно, вся эта затея и имеет право на существование.
В «Узнике Азкабана» Гарри -- 13-14 лет. Он – подросток, одинаково открытый и миру детства, и взрослых. Поэтому здесь настоящие и тот, и другой. Смешение магического и бытового, наивности и здравомыслия, романтики и слегка циничного юмора было соблюдено в идеальных пропорциях. Здесь еще было место непостижимому ужасу, от которого захватывало дух даже у взрослых, – чего стоит одно только появление дементоров. Но уже появляется внутренняя сила противостоять собственной слабости. В первых сериях магия была детской игрой. В последних – часть социальной жизни. В «Узнике Азкабана» -- это часть тайны бытия, причем страшная и от того еще более притягательная. Именно в «Узнике Азкабана» мифологический ресурс поттерианы раскрывается и работает во всю мощь. К третьей серии взрослеющие вместе сериалом дети (и их родители) были достаточно погружены в мир Роулинг, свободно ориентировались в нем. Появилась возможность обращаться с мифом смело и творчески. Но потом вольный дух иссяк. Ресурса не хватило, чтобы подчинить магической реальности взрослых героев. Вместо этого пришлось подчиниться им.
Ранние фильмы поттерианы – раздражающе инфантильны и примитивны, что естественно, ведь они и рассчитаны на несмышленых крох. Поздние – унылы своими пубертатными разборками (Гермиона, Гарри и Рон разыгрывают треугольник, убогий эмоционально и драматургически) и общественными проблемами, в которые семнадцатилетним самое время включаться. Ну а притягательная сила «Узника Азкабана» сохраняется по той простой причине, что именно в 13-14 лет человек становится тем, кто он есть, а остальное – лишь мелкие нюансы. И возвращение в тот возраст оказывается большим приключением.
И не скажешь, ведь, что «ГП7», с позиций развлекательного кино, сделан плохо. Все на самом высоком уровне. Но чудеса потускнели. Великолепные спецэффекты – только эффекты и больше ничего. Мастерски созданная готическая атмосфера, уходящая иногда в визионерский сумеречный сюрреализм, стала пару серий назад неизбежной чертой стиля, а теперь кажется просто дежурной частью антуража.
Похоже, что и режиссеру Йейтсу самому было довольно скучно делать это кино. Он честно и профессионально отрабатывает в заданных эстетических обстоятельствах заданный сюжет. Остается же ему и публике радоваться лишь деталям, которые говорят сердцу куда больше, чем вся эта нудная суета с дарами смерти и репрессированными грязнокровками. Гермиона носит через плечо маленький мешочек-сумочку, заколдованный заклинанием расширяющегося пространства, в котором, помимо носильной одежды на троих, помещаются небольшая библиотека, палатка, меч Гриффиндора и еще куча полезных вещей. Ну, скажите, что может быть бездоннее женской сумочки? Уж точно не «ГП7».
