Александр Зельдович: все надо оговорить до

Как работать с оператором. Какие сцены нельзя раскадровать. И что должно быть слышно на слаженно работающей съемочной площадке. Кинофестиваль «2morrow\Завтра» и Infоx.ru представляют проект «Киношкола».

Александр Зельдович: «Мы с оператором обычно проходим картину и делаем какие-то свои почеркушки. А дальше по ним раскадровщик прорисовывает. Это помогает особенно в сценах, которые связаны с компьютерной графикой. Есть сцены, которые нельзя раскадровать. Например, пастельную сцену раскадровать невозможно. Хотя, как ни странно, ее необходимо репетировать. Ее тоже нужно разрабатывать, а вот импровизировать нельзя. Воображение у всех ограничено. К тому же при съемке подобных вещей возникает естественная скованность. Чтобы ее не было, надо разрабатывать тщательно, до жеста. А когда это отрепетировано, то легко делается, то есть не легко, но возможно.

С оператором все должно быть обсуждено и договорено еще в подготовительный период, при выборе натуры или чуть-чуть позже. Есть некие решения, для которых оператор должен заказывать технику или свет. Если только это не американский продакшн такой дорогой потому, что люди возят с собой все на все случаи жизни.

Есть идея некоего общего света, которая тоже обычно оговаривается до. Есть идея движения… Оператор что-то предлагает, естественно. Это всегда утверждается. Не может быть такого, чтобы оператор сказал: «А давай-ка я тут наеду вместо лица вот на эту вазочку». А на фиг нам вазочка? Но если он будет убедителен, что нам позарез нужна эта вазочка то, черт с ним, можно и на вазочку наехать.

Хороший оператор слышит, как музыкант слышит дирижера. На площадке разговаривать некогда и там лучше общаться на уровне мычания: «А? А! Ага…» Если вы сработаны, обычно так и бывает. Если только не возникает конфликтной идеи. Но у меня такого не было. Нет, было один раз…

Я работал с Александром Княжинским (над фильмом «Закат» по Бабелю. – Infox.ru), который отличался тем еще характером. И было довольно сильное верхнее солнце, лобовое, для оператора неблагоприятное, грубое и некрасивое. И он не хотел снимать при верхнем солнце. А у меня артисты были готовы, и было, честно говоря, плевать, контровое там солнце или лобовое. Я сказал: «Нет, давайте снимать». А он: «Я это не буду снимать». Это было еще в те советские времена, я был дебютант, а он был классик. Я сказал: «Окей, не надо, сам сниму». Мне померили экспозицию, поставили диафрагму, встал за камеру и все снял.

На площадке, если кто-то орет или скандалит, это не очень хороший знак. На хорошей площадке все происходит беззвучно, шурша, вообще ничего не заметно».