Владимир Моисеенко: всегда надеешься, что режиссер поймет

Владимир Моисеенко:

«Тебе поступает заказ от студии, и этот заказ тебя каким-то образом интересует. Безусловно, сам технологический процесс общения с нежелающими расставаться с деньгами продюсерами предполагает поэтапное движение: сначала вы пишете заявку, и эта заявка должна обязательно заинтересовать продюсера, произвести на него впечатление, потом пишется поэпизодный план либо синопсис. Потом первый вариант сценария, потом второй и так далее…

Умение писать все эти вещи очень точно объяснено в книжках -- там все разложено по полочкам. Но в общем, по большому счету это способ получить аванс. И замечено, что люди, которые очень ловко умеют писать заявки, синопсисы и всю сопутствующую документацию, как правило, редко удачно пишут тексты. Но это мое мнение.

Не уверен, что сценарист должен вмешиваться в съемочный процесс, потому что это совершенно другой этап работы, другой ритм, другая атмосфера. И я не думаю, что сценарист должен в это вмешиваться. Ведь уже все – сценарий попал в руки режиссера, и как он распорядится им, так оно и произойдет…

Всегда надеешься на то, что режиссер все понимает. Ведь когда ему отдаешь, он читает и говорит: «Ух ты, ну прям… Как тут все точно!» Но я говорил и повторюсь, что сценарий, попадая на площадку, растворяясь во множестве различных профессий, умений и т. д., безусловно, начинает терять некое содержание. И, к сожалению, это относится к эмоциональной сфере воздействия драматургии. Потому что ты думаешь одно, актер думает другое, режиссер думает третье, звукооператор -- четвертое, оператор -- пятое и т. д. И происходит такой немножко раздрай. У хорошего режиссера эта потеря составляет двадцать процентов. У среднего – пятьдесят. О плохих мы не говорим – там можно потерять вообще весь сценарий. И если есть желание избежать потерь, минимизировать их, то прописывать в сценарии необходимо все. Все, вплоть до мельчайших деталей, если эти детали важны. Американцы, допустим, склонны относиться к этому несколько по-другому. Если вы возьмете американский сценарий, вы увидите, что ремарки – описания -- у них минимальны. То есть все отдано на откуп режиссера. Сценарист пишет диалоги и выстраивает сюжет. Но у них по большому счету и кино немножечко другое. В наших условиях, если мы говорим о кино большого стиля, это необходимо – как можно больше нагружать текст чем-то своим, что, безусловно, останется потом на экране. Такая подстраховка необходима.

…На столе сцена написана замечательно. Все хорошо, есть эмоция, напор, нерв. И вот режиссер выходит с этим текстом на площадку, текст передается актеру и актер говорит: «Ну не может мой герой так поступить, он не может так сделать, не может сказать эти слова!..» И это объективно, это не каприз актера. Тем более такого актера, как, допустим, Владимир Ильин, которого я считаю великим актером. Это реальность того, что человек живет этой ролью, живет логикой развития характера и понимает, что это вот непроизносимо, хотя до этого сцена казалась просто идеальной. Тогда приходится ехать на съемочную площадку и править».