Тоталитаризм не прошел, реальность победила

Основной конкурс

Эта программа, и обычно-то считающаяся в народе не самым захватывающим моментом фестиваля, в этом году a priori представлялась даже менее аппетитной, чем обычно. В 2009 году, например, изначально стоило ждать «Мелодию для шарманки» Киры Муратовой. В 2010 году -- разве что французскую мелодраму Михаэля Коэна «Это начинается с конца», якобы не взятую в Канны из-за чрезмерной скандальности. На поверку это кино оказалось одновременно и чуть ли не самым скучным в конкурсе, и самым истеричным. Хотя Эммануэль Беар достойна награды не только за то, что просто приехала к нам. Как и когда-то Ирине Пеговой в «Прогулке», актрисе удалось создать на экране по-настоящему невыносимый типаж женщины. Она интересничает, неустанно хлопая дверьми и жуя лимоны вместо яблок с таким аппетитом, что лимоны (хорошо, что не женщин) можно после просмотра на некоторое время разлюбить.

Неплохо получается бесить зрителя всяким своим появлением и у юного артиста Дениса Бабушкина, с такой почти стариковской натужностью изображающего в фильме «Воробей» детскую непосредственность, что подобный феномен тоже заслуживает приза. Тем более что больше «Воробей», как будто намеренно никакой, награждать не за что, а по совести неплохо бы, ведь это единственный отечественный фильм в программе.

Русских, тем не менее, поминали с экрана довольно часто, поскольку 5 из 17 картин основного конкурса оказались посвящены мытарствам народов Восточной Европы под гнетом социализма. Эта пятерка, впрочем, оказалась вовсе не такой политизированной, как можно было ожидать, а два ее фильма, «Берлин, Боксхагенерплац» и «Следы на песке», так и вовсе хороши и способны претендовать на главный приз.

Среди экранных высказываний на тему расовой корректности, традиционных для разнообразных фестивалей, встречались и слабые, вроде турецкого «Выброшенного на берег моря», и вполне себе крепко сделанные, как, например, канадская картина «Коул» или «Дорогая Элис». Снял «Элис» Отман Карим, и дать ему второго «Золотого Георгия» после полученного режиссером в 2005 году за драму «О Саре» было бы по-своему логично. Поскольку о цельности и статусности любого фестиваля может говорить хотя бы тот факт, что у него есть любимцы.

Впрочем, сколько-нибудь серьезно гадать, каковы окажутся предпочтения жюри, дело столь же бесперспективное, как и пытаться представить себе, что шевелится при просмотре конкурса в потемках души председателя жюри Люка Бессона. Ни один из этих фильмов создатель «Леона» и продюсер сотен дурацких, но энергичных картин явно не взял бы в прокат для семейного просмотра в субботу вечером, а потому куда именно ухнет снаряд «Золотого Георгия», не может предположить даже самый смелый и испорченный ум.

Конкурс «Перспективы»

В целом можно констатировать, что программа в этом году сложилась не слишком удачная, особенно по сравнению с феерической прошлогодней. Тогда жюри приходилось выбирать между хорошим и отличным, между экспериментом и поэзией, между «Луной» и «Первым отрядом», в конце концов. Сейчас тоже, конечно, встречались работы вполне симпатичные, и их достоинства выглядели особенно приятно на общем унылом фоне. А были и такие, чье попадание на фестиваль (и вообще на экраны) нельзя объяснить никакими рациональными соображениями.

Главную тенденцию «Перспективам» все же выявить удалось (а этот конкурс и задуман для того, чтобы смотреть в будущее). На наших глазах происходит слияние документального и художественного кино. Подобное движение, впрочем, можно было наблюдать во всех программах фестиваля.

Художественные фильмы притворяются неигровыми. Такое мы наблюдали сразу в трех совершенно разных работах. В английской вычурной «Организации сновидений», где основные сцены сняты как будто скрытой камерой. В шведской «Раз, два, три, четыре, семь», которая сделана в документальной стилистике, чтобы, по словам режиссера, понравиться подросткам. Все громче звучит мысль, что новое поколение выбирает реальность, пусть даже такую ужасную, как в шведской социалке. Ну и, конечно, наш фаворит -- немецкие «Постельные сцены», которые можно назвать документальной порнодрамой.

Но интереснее наблюдать не проникновение реальности в художественное пространство, это все-таки происходит довольно давно, а обратный процесс. Как в американо-боснийской «Похороненной стране». Изначально неигровой фильм, даже скорее журналистское расследование, стал, благодаря только одному вымышленному герою, абсолютно художественным произведением.

Одним словом, будущее -- за реальным кино. Может быть, поэтому зрители (а это публика фестивальная, то есть заранее готовая к жестким экспериментам над собой) с таким удовольствием смотрели традиционное кино с захватывающей историей, с яркими, пусть даже гротескными героями, хорошим гримом, костюмами и пейзажами. Это, конечно, остроумнейший польский нуар «Реверс», где смешались все жанры, и экзотическая экранизация Маркеса «Любовь и другие демоны» из Коста-Рики. В этой стране кинематография только зарождается, так что пока они могут себе позволить немного старого доброго игрового кино.