Комплект исторических и социальных уроков

«Фильм-просвещение» (Южная Корея, 2009)

Режиссер Пак Тон Хун

Симпатичная кореянка средних лет, давно живущая в Америке, ненадолго прилетает на родину по печальному поводу: вот-вот умрет ее отец. Какой-то очевидной скорби она, впрочем, по этому поводу не испытывает, и откуда это дочернее спокойствие, мы узнаем из флешбэков, составляющих большую часть картины. Кадры из современности, а также затяжные броски то в 30-е, то в 60-е, то в 80-е годы прошлого века позволяют проследить судьбы трех поколений мужчин семейства Тхе Сон (в Южной Корее семейные эпосы принято мерить как раз тремя поколениями). Все они были клерками и жили недолго и несчастливо каждый на свой манер. Папа героини, например, не особенно растрачивая любовь на родных, был склонен к многолетним запоям и прослушиванию классической музыки. Главными детскими воспоминаниями женщины стали ежедневные походы за пивом и побои.

Как и полагается семейной саге, действие картины развивается неторопливо, что позволяет двухчасовой метраж. И если вы любите корейское кино за лютый экстрим (а за что его в общем-то еще любить), то вам не сюда. Хотя нельзя сказать, что без традиционных признаков национальной кинематографии обошлось вовсе. Элементы безумия вкраплены в «Фильм-просвещение» примерно по тому же принципу, что в ранней прозе Владимира Сорокина. То есть происходит, скажем, завтрак двух едва знакомых героев, которые намерены пожениться, и понятная скованность слетает с них в тот момент, когда разговор сворачивает наконец на тему, каким образом из людей в процессе расстрела вырывает куски мяса. А там уж, почувствовав себя достаточно уютно, юноша и дарит девушке колечко от Тиффани.

«Как рай земной» (Чехия, 2009)

Режиссер Ирена Павлазкова

Прага, 1968 год, в город вошли советские танки. Рядовые чехи рассержены и напуганы, однако все понимают, что надо жить дальше, и в организме вопреки всему вырабатывается защитный запас оптимизма. Работница киноиндустрии Марта, женщина под пятьдесят, и две ее взрослые дочери в каких-то антисоветских выступлениях не замечены. Но тем не менее проблем хватает -- не повезло с бывшим мужем и отцом. Он театральный актер и один из видных чешских диссидентов, и все люди, так или иначе с ним связанные, автоматически попадают под колпак КГБ. Политические гайки закручиваются, тучи над головами всех членов семейства сгущаются.

Тема общесоветского тоталитарного прошлого, печальным образом объединяющего страны Восточной Европы, -- одна из наиболее востребованных на нынешнем ММКФ (см. например, болгарские «Следы на песке» и немецкий «Берлин, Боксхагенер Платц», о котором ниже). Однако эстетика картины при том, что ее героев периодически арестовывают, в финале кто-то из них вынужден эмигрировать, а кого-то надолго сажают в тюрьму, далека от стиля политической агитки. Наиболее показательный момент -- превращающиеся в россыпь гэгов наивные и, естественно, безрезультатные попытки персонажей укрыться от слежки агентов спецслужб. Кроме того, имеется стриптиз в исполнении мамы и дочек, а также эпизод, где любовники героини, столкнувшись, не орут и не дерутся, но сводят интеллигентную дружбу, демонстрируя высокий уровень бытовой культуры.

«Берлин, Боксхагенер Платц» (Германия, 2010)

Режиссер Матти Гешоннек

Как и в чешской ленте «Как рай земной», на дворе вновь 1968 год, и на улицы Берлина периодически сыплются листовки «Русские, руки прочь от Чехословакии». Старшеклассник Хольгер живет в одном доме с родителями (папа -- мелкий полицейский, мечтающий поработать на «Штази», мама -- нервная особа, мечтающая, напротив, сбежать на Запад), но большую часть времени проводит с бабушкой. Вокруг между тем происходят странные события. Наиболее ярким из них становится загадочное убийство торговца рыбой, который, отрубая голову трепещущему карпу, любил пошутить: «Еще один враг повержен. Представим, что это русский». Мальчик, как это свойственно хрестоматийным задумчивым пионерам, потихоньку проводит собственное расследование. Между тем новый знакомый его бабушки любит побеседовать с ним на диссидентские темы.

Центральная фигура картины, впрочем, вовсе не Хольгер, пытливость которого многим в этой истории выйдет боком, а как раз бабушка (замечательная австрийская актриса Гудрун Риттер). Поначалу своей привычкой приврать по мелочи и настойчивыми советами попить после обеда теплой воды «для хорошего стула» она напоминает старуху-монстра из «Похороните меня за плинтусом». Но затем влюбляется (представьте себе влюбившуюся бабушку героя повести Санаева) и расцветает -- да так, что более земным родственникам остается ей только завидовать. В результате получается странный и симпатичный фильм из ловко подобранных компонентов. Тут и отповедь тоталитаризму (в общем, наименее интересная), и нуар, и детектив, и любовная драма (из лучших в конкурсной программе), и некоторым боком мистический триллер.

«Дорогая Элис» (Швеция, 2010)

Режиссер Отман Карим

Пожилой, но бодрящийся негр (Дэнни Гловер из «Смертельного оружия» и «Побега из Алькатраса») целыми днями ходит с чемоданом на колесиках по Стокгольму, пытаясь продать африканские сувениры, но бизнес не идет. Другой выходец из Африки, молодой банковский служащий, никак не может отправить деньги больному отцу на родину: заинтересовавшись неевропейским именем отправителя, спецслужбы придержали перевод для проверки. Его белой жене предлагают поменять фамилию на девичью, чтобы она уместно смотрелась в названии шведской юридической фирмы. Ветеран ТВ, ведущий шоу «Деньги или обезьяна» (кажется, что-то вроде нашего «Поля чудес»), выясняет, что уволен. Известный актер в разгар скандала по делу о нетрезвом вождении, глотнув из бутылочки, садится в джип. Все они станут участниками кровавого ДТП, которое нам показывают в прологе.

Режиссера Отмана Карима можно назвать любимцем ММКФ. В 2005 году он получил здесь «Золотого Георгия» за свой дебют «О Саре». Новая лента своим построением по принципу мозаики, озабоченностью на тему расовой терпимости и собственно тем, что катарсис происходит в момент автокатастрофы, напоминает известное американское «Столкновение». Ну, разве что действие происходит не в США, а в Швеции, где в болотце традиционно считающегося благополучным социума водятся изрядных габаритов черти. Карим, надо отдать ему должное, выстраивает сюжет достаточно тонко, чтобы абсолютно плакатно чистеньким не выглядел ни один из персонажей (кроме разве героя Гловера) и было понятно, что степень человеческой порядочности от цвета кожи не зависит. Но режиссер не слишком жесток к несовершенным персонажам и позволяет из сентиментальных соображений некоторым не только выжить, но и нравственно прозреть.