Как сочинить песню утопленницы

Иероглиф «поэзия» (звучит весьма прозаично, как «щи») появляется напротив головы утопленницы, которая тихо проплывает по реке мимо играющих на берегу детей. Для серьезного корейского кино такой образ, который многие европейцы или американцы сочли бы эпатажным, обычное дело, не один Ли Чан-Дон такой смелый. И в нем, кстати говоря, нет ничего радикального. Спокойное и обыденное столкновение возвышенного и ужасного, изуверского и утонченного – почти общее место в корейской киноэстетике, но почему-то все никак не приестся.

Утонувшая девочка очень заинтересует 66-летнюю, довольно бодрую бабушку Мию после того, как она, выходя из больницы, увидит безутешную мать погибшей. Оттуда Мия направится сперва к парализованному, очевидно, после инсульта, богатому старику, за которым она ухаживает в качестве сиделки, а потом – записываться на поэтические курсы. Еще в школе учитель говорил, что у нее талант. Прошло 50 лет, и вот настало время его раскрыть. Раскрываться он будет долго и мучительно, весь фильм, который, собственно, этому тонкому и сложному процессу посвящен. Преподаватель курсов, смешной очкастый дядька совершенно не возвышенной наружности, но жутко заразительно вещающий банальности об искусстве стихосложения и вдохновении, просит, чтобы его ученицы (а это преимущественно женщины в летах) к концу обучения написали одно стихотворение.

2 часа 40 минут Мия будет искать вдохновение – в цветах, дожде, шелесте листьев, абрикосах, пении птиц и прочих, в общем-то, тривиальных поэтических штампах, а найдет его в мертвой школьнице.

Странным образом бабушке поможет внук-подросток, которого она воспитывает. Почти в самом начале выясняется, что парень в компании пятерых друзей несколько месяцев насиловал ту самую школьницу, которая в итоге прыгнула с моста в речку. И теперь родители ребят хотят их отмазать (нельзя же рушить мальчикам будущее), договорившись со школьной администрацией и подкупив маму девочки. Для этого требуется собрать 30 млн вон, пять из которых (это около $4,2 тыс.) должна дать Мия. Для нее это немыслимая сумма.

Что с вами делает Ли Чан Дон все эти 2.40, понять не так-то просто. Ведь ничего особенно захватывающего, шокирующего (ну разве что секс бабушки с парализованным, снятый, кстати, предельно целомудренно), никакого экшна, даже игры с киноформой в кадре нет. Мия ходит по городу, смотрит на цветочки, слушает стихи на поэтических вечерах, кормит внука. Но почему-то получается, что с каждой минутой ее взгляд на мир как-то необратимо меняется. Сперва это комично, но к финалу оказывается глубочайшей драмой, которая показана опять-таки очень скупо.

Тут, конечно, надо сказать, что Ли Чан Дон, который великолепно чувствует женские характеры и их внутренний надрыв (см. «Тайное сияние»), взял на главную роль актрису без всяких преувеличений великую. Юн Джун Хи (ее имя у нас транскрибируют очень по-разному), которая не снималась больше десятка лет, но оставалась суперзвездой национального кино, в своей смешной шляпке и трогательно модных нарядах держит на себе весь фильм. Ее игра построена на таких неуловимых деталях, что просто не успеваешь поймать момент, когда начинается настоящий актерский гипноз. А от простейшего рассказа героини на поэтических курсах о лучшем воспоминании в жизни (всего-навсего как сестра в детстве наряжала ее в платье) просто перехватывает дыхание.

Как приходят стихи и уходит жизнь, где живет вдохновение и умирает память – казалось бы, неподъемные, слишком патетические темы. Ли Чан Дон и Юн Джун Хи поднимают их без всякого пафоса, и получается «Поэзия».