Как грабили и изучали многострадальный город

Все они датированы с некоей катастрофической определенностью: выполнены не позднее 24 августа 79 года н.э. Как известно, в этот день произошло знаменитое извержение Везувия.

«Я затрудняюсь назвать какое-либо явление, которое было бы более всего интересным», -- так простодушно говорил Гете о гибели Помпеев. Поэтическую восторженность, помноженную на ученый интерес к греко-римскому наследию, разделяли вместе с немецким гением и многие другие его современники. Разумеется, они читали Плиния Младшего, свидетеля катастрофы 79 года: «Сколько страшного мы пережили! Мы видели, как море отходит назад, земля сотрясалась, как бы отталкивая его…» Но искали все же скрытые под слоями пепла и лавы клады и антики. Археологическая лихорадка – напасть века Просвещения, а история раскопок в Помпеях, Геркулануме и Стабии действительно полна тайн. Дело в том, что первые искатели античных сокровищ мало чем отличались от «черных археологов». Прорубленные ходы и шахты после выработки заваливались, обнаруженные фрески варварским способом выпиливались, чтобы потом стать украшением дворцовых коллекций.

Взрыв, кирка и заступ

Первый «открытый лист» на раскопки был выдан в декабре 1738 года королем обеих Сицилий и Неаполя Карлом Бурбоном. Уступив уговорам просвещенной супруги Марии Амалии Христины, дочери Августа III Саксонского, король поручил своему инженеру, испанскому дворянину Рокко Хоаккино де Алькубиерре продолжить разрабатывать шурф, проложенный еще неким самостийным копателем д'Эльбефом. По-видимому, Алькубиерре был военным инженером. Он и поступил по-военному: заложил заряды и просто-напросто взорвал 15-метровый слой окаменевшей лавы. Поскольку такие действия сапера-авантюриста могли привести к еще одной катастрофе, верховное кураторство над раскопками поручили ученому-филологу, хранителю королевской библиотеки маркизу Марчелло Венути. Он-то первым и спустился по веревке в шахту, на дне которой обнаружил три мраморные скульптуры, каменную лестницу и скамьи – фрагменты театрона, так сказать, «зрительного зала». То, что маркиз спустился на сцену римского театра города Геркуланума, вскоре подтвердилось находкой плиты с надписью «Theatrum Herculanense».

Спустя десять лет неугомонного испанского инженера с командой копателей-арестантов перебросили на другой участок, в местечко Чивита. Там, по предположению ученых, опиравшихся на античные источники, и лежали знаменитые Помпеи. По счастью, ничего взрывать не пришлось. В отличие от Геркуланума, как бы законсервированного в застывшей лаве, Помпеи были засыпаны пеплом и пемзой, а потому здесь можно было обойтись киркой и заступом. Однако то, что творила команда Алькубиерре, могло бы привести в ужас любого археолога. Раскопав один участок и выпотрошив его до основания, старатели засыпали его, а потом переходили на новый. Впрочем, с кладами и сокровищами им не очень везло: несколько золотых и серебряных монет рядом с окаменевшим скелетом «помпеянца» -- вот и все, что им попалось на первых порах. Но главным образом не повезло научной археологии: раскопанный и перекопанный амфитеатр и так называемая Вилла Цицерона, украшенная замечательными росписями, -- все это снова было забросано шлаком и пемзой. Правда, фрески по тогдашнему обыкновению выпилили из стен и перевезли в королевскую резиденцию. Новую катастрофу отчасти удалось предотвратить указом монарха, постановившего в 1777 году учредить архив и коллекцию древностей, которая столетие спустя была преобразована в Национальный археологический музей Неаполя.

Эталонная античность

С самого начала собрание неаполитанских Бурбонов привлекало к себе многих любителей и исследователей античности. Корпус папирусов, обнаруженный на Вилле деи Папири в Геркулануме, описывал и изучал «отец археологии» Иоганн Иоахим Винкельман (1717-1768). Собрание фресок систематизировал немецкий археолог Август Мау, создавший безупречную классификацию техник и сюжетов древнеримской стенописи: от простых орнаментальных композиций до сложных архитектурных, от «натюрмортов» (вывесок таверн) до замысловатых мифологических сцен. Раскрытые фрески Помпеи и Геркуланума впоследствии стали образцами для многих художников, приезжавших в Италию за «эталонной» античностью. Выполненные ими копии и контурные прориси стали основой «помпейского стиля» – декора эпохи романтического классицизма, распространившегося по всей Европе от Италии до Англии и России. Так что можно предположить, что полотном Карла Брюллова «Последний день Помпеи» Николай I любовался сидя в «помпеянском» (так в то время говорили) кресле, выполненном по эскизу Александра Брюллова.