Картины старых мастеров Испании и Италии, Германии, Фландрии и Голландии - всего около 60 живописных работ представлено на открывшейся в ГМИИ имени Пушкина выставке «От Рафаэля до Гойи» из Музея изобразительных искусств Будапешта.
Для ознакомления с нынешней выставкой можно воспользоваться и старыми каталогами, альбомами и буклетами по Будапештскому музею. Их некогда выпускало издательство Corvina Kiado, а у нас распространял магазин социалистической книги «Дружба» на улице Горького. Правда, из аннотаций на венгерском ничего, кроме имен художников, нельзя было понять. Но, например, переводя взгляд с подписи «Jezus az Olajfak Hegyen» на репродукцию картины с Христом, ангелом и спящими апостолами, вы догадывались, что это «Моление о чаше». Кстати, этот шедевр Эль Греко можно было позднее увидеть на выставке «Музеи мира -- партнеры ГМИИ имени Пушкина» 1998 года. Открытки и постеры с хитами Будапештского музея, такими как «Водоноска» Гойи, «Портрет супружеской пары» Ван Дейка, «Портрет Пьетро Бембо» Рафаэля, «Вид на площадь Синьории во Флоренции» Белотто, всегда были в ассортименте «Дружбы» вплоть до закрытия магазина. То есть благодаря полиграфии страны--участницы СЭВ и достаточно регулярным экспозициям (в 1970-х годах в ГМИИ демонстрировались итальянская и потом испанская школы) собрание Будапештского музея у нас было достаточно хорошо известно.
Всеевропейское собирательство
То, что испанская живопись в лице Эль Греко, Веласкеса, Риберы, Сурбарана и Гойи по сравнению с другими школами представлена лучше всего в главном венгерском музее, может показаться странным лишь на первый взгляд. Скорее всего, в этом предпочтении сказывались особенности национального собирательства. Идея создать музей изобразительных искусств в Будапеште принадлежала венгерским интеллигентам-патриотам и демократам, открывал же музей в 1906 году император Австро-Венгрии Франц Иосиф, а вся коллекция первоначально состояла из произведений, переданных музею разорявшимися венгерскими магнатами-эстетами -- князьями Эстерхази, графом Яношем Пальфи и другими -- или закупленных у них.
Вполне естественно, что венгерские аристократы, состоявшие на службе у австро-венгерских монархов (князь Миклош Эстерхази, прозванный, словно Лоренцо Медичи, Великолепным, был не только покровителем композитора Гайдна, но и дипломатом и фельдмаршалом империи времен правившей Марии-Терезии), в полной мере разделяли вкусы и амбиции своих сюзеренов. А они возникли еще в те времена, когда император Карл V собрал под короной Габсбургов огромную державу, в которой, как писали хронографы, «никогда не заходило солнце», то есть от Европы до Америки.
В эти огромные владения входили и Испания, и Нидерланды. Таким образом, те произведения из подвластных стран, которые не оседали в Мадриде (например, Босх в музее Прадо), уходили в Вену (лучший Питер Брейгель именно там). На художественную географию собраний столицы Австро-Венгерской империи и ориентировались венгерские аристократы. Даже тогда, когда эти амбиции стали заметно утихать, то есть к концу XVIII -- началу XIX века. Будучи католиками, но толерантно относящимися к художникам из протестантских стран, Эстерхази и другие венгерские магнаты собирали «малых голландцев» (например, граф Янош Пальфи любил морские пейзажи Яна ван Гойена и Якоба Рейсделя). Будучи фактически гражданами мира, имевшими огромные владения и в Италии, эти имперские князья и графы покупали венецианцев и флорентинцев, умбрийцев и ломбардцев, Ренессанс, маньеризм и барокко. Этой традиции всеевропейского собирательства следовали в XX веке и попечители Будапештского музея, когда империя уже рухнула, а топовые вещи приходилось разыскивать на аукционах и распродажах.
Безумец и партизанка
Венгерские же аристократы искали произведения не только знаменитые, но и странные, и даже необычные. Как, скажем, демонстрирующаяся сейчас «Мадонна с младенцем» кисти Йоса ван Клеве. Конечно, сцена с Богоматерью, подносящей бокал красного вина к устам Божественного дитяти, может показаться предосудительной, но так в начале XVI столетия интерпретировал евхаристию знаменитый нидерландский художник, прозванный, впрочем, Клеве-сумасшедшим, как свидетельствует его биограф Карел ван Мандер.
Князь Эстерхази собирал знаменитых, прославленных мастеров, таких как Рафаэль (жаль, что на выставке нет «Мадонны с младенцем Христом и Иоанном Крестителем», вошедшей во все хрестоматии как «Мадонна Эстерхази»; впрочем, вместо нее есть тоже известный «Портрет Пьетро Бембо»), алтарный Рибера, домашний Ван Дейк, видовой Белотто и Гойя. Работу последнего -- «Водоноску» князь, может быть, приобрел из фрондерских соображений. Дело в том, что Наполеон Бонапарт обещал Эстерхази венгерскую корону, если тот отступится от своего императора. Но магнат сохранил лояльность, а для напоминания купил себе простолюдинку с кувшинами, написанную знаменитым испанцем под впечатлением от герильи против вторжения наполеоновских войск. Теперь венгерские искусствоведы называют ее партизанкой. Вполне возможно, что это байка, а просвещенный и либертинажный князь просто знал о подготовительном рисунке к «Водоноске» с подписью художника: «Жаль, что ты не занимаешься чем-нибудь другим».
