В притворе церкви Святой Татьяны – домового храма в здании МГУ на Моховой -- открылась выставка десяти московских современных художников «Двоесловие/Диалог». Опытный проект, курируемый диаконом Федором Котрелевым и художниками Гором Чахалом и Андреем Филипповым, пробует наладить отношения между православной церковью и современным искусством.
Взаимоотношения между православной церковью и современным искусством изрядно подпорчены, что ни для кого не секрет. Многим памятна и рубка Авдеем Тер-Оганьяном бумажных икон в Большом Манеже, и выходки акциониста Александра Бренера на паперти. Да и затянувшийся процесс по поводу выставки «Запретное искусство», прошедшей четыре года назад в Сахаровском центре, время от времени напоминает о себе сводками из зала суда. Однако художественная общественность сделала несколько попыток разобраться в конфессиональных вопросах. Три года назад широко развернулась винзаводовская выставка «Верю!», которую предваряли собеседования художников, ученых и священнослужителей. Наговорили на целый фолиант, который и был затем опубликован. Впрочем, все это осталось достоянием бумаги, а на самой выставке никак не отразилось. Были и конференции в Институте искусствознания при РАХ, в ходе которых договорились до того, что приравняли перформанс к литургии. Напрашивается вывод: чем глубже деятели современной культуры погружаются в вопросы веры, тем больше они в них запутываются. Вера же вовсе не нуждается в рефлексии: она либо есть, либо ее нет. Это дело сугубо индивидуальное, личностное, скопом к ней не прийти.
Однако все это не означает, что современный художник не способен сотрудничать с церковью. Вполне способен. Что и показывает богатый опыт католической церкви: капелла Роншан Ле Корбюзье, интерьер часовни в Вансе Анри Матисса, витражи Шагала, Базена, Виалла, украшающие соборы Франции, -- самые известные образцы. В практике более консервативной православной церкви тоже есть подобные примеры, правда, их совсем немного. Как, скажем, росписи Ирины Старженецкой церкви в Тарусе, в которых экспрессивная живопись (впрочем, достаточно традиционная) нисколько не противоречит установленному канону. В художнике православная церковь хочет видеть либо мастеровитого исполнителя, не выходящего за рамки этого канона, либо реставратора. И никакой отсебятины не требуется.
Московские актуальные художники как раз и явились в домовую церковь Святой Татьяны с этой самой отсебятиной. А потому их объекты и инсталляции разместили не в самом храме, а в притворе, месте, предназначенном для оглашенных – тех, кто еще не прошел катехизацию, а потому и не допущен к таинствам. С другой стороны, бывший актовый зал – вполне приемлемое для подобного искусства место. Там еще, видимо, можно и вывесить хоругвь с надписью «Спасайся, кто может» (давняя работа Александра Сигутина, созданная совсем по другому поводу); и подвесить к плафону стайку золоченых двуглавых орлов (вероятно, Андрей Филиппов вспомнил, что университет когда-то назывался императорским); и водрузить макет пятиглавого храма на груду яблок -- кунстштюк Константина Звездочетова то ли к будущему «яблочному Спасу», то ли к пропущенному студенческому Татьянину дню. Для начала «Диалога» художники почему-то выставили старые, давно уже виденные работы. Дуэт Дмитрия Врубеля и Виктории Тимофеевой показал живопись из «Евангельского проекта» -- изображения бомжей и беспризорных с подписями из Нового Завета. Да и сам художник-куратор Гор Чахал снова воспроизвел вперемежку все известные ему сакральные определения на картине-стенде «Имя Бога». Надо полагать, что духовные покровители выставки с пониманием отнесутся к современным художникам, испытывающим дискомфорт от собственного двоемыслия. Вполне вероятно, что им действительно хочется найти дорогу к храму, да только фрустрированное сознание и вечная рефлексия не позволяют. Конечно, есть средство – в храме Святой Татьяны имеется икона «Богоматерь Прибавления ума». Впрочем, современные художники больше полагаются на собеседования и «круглые столы», которые будут сопровождать выставку до 14 июня.
