Самое страшное - это старики и дети

Вышедший в 2007-м первый «Репортаж» не то чтобы взорвал танцпол, но произвел на ценителей самое благоприятное впечатление. Эффект зрительского присутствия усугублялся, в частности, тем, что зафиксированные в документальной манере с ручной камеры события происходили в характерном многоквартирном доме, каковой можно обнаружить хоть в Мадриде, хоть в Москве. И в любом таком доме вполне может обретаться странноватая бабушка, живущая взаперти со своими провонявшими подъезд котиками. Отчего бы этой бабушке помаленьку не одичать достаточно, чтобы первой из жильцов превратиться в зомби?

Общая диспозиция в новом фильме не претерпела значительных изменений. По распоряжению городских властей, опасающихся распространения заразы, нехороший дом затянут полиэтиленом, и туда кого-нибудь иногда запускают на разведку, но выпускать не спешат. В центре сюжета не журналистка из первой серии, сгинувшая до поры до времени, а спецназовцы, окунувшиеся в неуютную атмосферу «Репортажа из преисподней». Поначалу мужики кажутся бойкими. Они полны профессиональной уверенности в себе, которая крепка в силу их малой осведомленности. События новой картины начинаются ровно с того момента, на котором все закончилось в первом «Репортаже» (кто-то утаскивает орущую девушку в темень), то есть ребята как будто и не расходились. При этом, впрочем, технический и сюжетный прогресс не стоит на месте. На этот раз мы видим происходящее не с точки зрения одного оператора, отличающегося подозрительной живучестью, а с нескольких камер -- одной ручной и зафиксированных на касках спецназовцев. О том, что один из персонажей уже не с нами, догадываемся, когда имя Мартос в углу дисплея меняется на Россо. Кроме того, под ногами профессионалов вертятся, опять-таки с камерой, внештатно забредшие в дом охочие до приключений подростки, которые не только обеспечивают поступление жертвенного мяса, но и позволяют сценаристам не без изыска переплетать две сюжетные линии.

Дьявол в пошлостях

От первобытно-корявого драйва, присущего первой части, «Репортаж из преисподней» вообще отличается повышенной драматургической витиеватостью, которая не всегда идет на пользу делу. Постановщики Хаймо Балагуэро и Пако Пласа по-прежнему понимают, что эффективнее всего пугать аудиторию стариками и детьми, на вид обычными, но с позаимствованными у дикой фауны повадками. В ключевых сценах они сначала тихонечко раскачиваются в полумраке, как бы приглашая любопытствующих посторонних подойти поближе, а потом уж остервенело бросаются на камеру. Эти прыжки, в целом самодостаточные и не способные надоесть тем ценителям хорроров, которые любят и умеют отдаваться происходящему на экране целиком, нуждаются, к сожалению, в мотивации, и авторы черпают ее в таком популярном явлении, как экзорцизм.

При этом с исполнением обязанностей дьявола управляется очень запущенная, худая девочка, каких с подачи восточных режиссеров в профильном кино расплодилось немало. Охотится на нее священник, одинаково хорошо обращающийся со словом Божьим и пистолетом, что тоже в фильмах отнюдь не невидаль. Свое присутствие в телах зараженных людей демон обозначает, когда неприятным голосом принимается чревовещать пошлости (с чем мы опять-таки не раз сталкивались), а молитвы и распятия, как по жанру полагается, не столько его нейтрализуют, сколько бесят, как дробина раззадоривает слона. Авторы не стесняются вторичности и по мелочам, неожиданно заводя, например, непонятно чьими руками и в честь какого веселья пластинку с бодрой архивной эстрадой в необитаемой комнатке.

Профессия -- репортер

Но при всей узнаваемости компонентов аттракцион сохраняет заданный два года назад обаятельный задор (вопрос, удастся ли его сберечь в третьей серии, в которой, судя по всему, монстр сменит уютную домашнюю атмосферу и пойдет погулять на улицу). В «Репортаже из преисподней» в интересах дела засовывают петарды сначала в резинового, а потом в живого человека, и есть философская шутка, что неприязнь к тому, что обычно течет в канализации, это снобизм и лицемерие по отношению к самому себе. Кроме того, из финала следует в целом лестный для журналиста вывод, что, когда работнику СМИ пытаются заткнуть рот хоть чем-нибудь (в кадре процедура показана со всей возможной буквальностью), он после этого не только не замолкает, но становится в разы энергичнее, изобретательнее и опаснее для окружающих.