В арт-новостях: экзотика шахматная, живописная и африканская

Артистические шахматы

Современное «Искусство шахмат» («The art of chess») можно увидеть в галерее ProjectB в Милане до 15 мая, после чего выставка переедет в Прагу. Подобные проекты имеют давнюю историю, начавшуюся еще в 1944 году с нью-йоркской экспозиции «Образ шахмат». Не зря Марсель Дюшан утверждал: «Если не все художники – шахматисты, то все шахматисты совершенно точно художники». Дюшан, любивший на досуге сыграть партию-другую, знал, о чем говорил.

Известный борец с обществом потребления Пол Маккарти доказал, что принцип «смешать все, что есть в холодильнике», подходит не только для изготовления ирландского рагу. Шахматную доску он сделал из куска кухонного пола, а фигуры – из кетчупа, мармелада, майонеза и прочих находок из продуктовой корзины. Любитель формалина Дэмиен Херст снова нашел вдохновение в аптеке. А Рейчел Уайтред предложила очень женский взгляд на древнюю игру, использовав предметы из кукольного домика.

Были и те, кто пошел по пути провокации еще дальше. Братья Чепмен собрали два диких племени "черных" и "белых" людей, прилепив всем вместо носов члены и обув их в кроссовки. Произведение Маурицио Каттелана и вовсе выглядит как экспонат музея фарфора. Художник выпустил на доску Распутина, Донателлу Версаче, Дракулу и прочих. А во главе этой разношерстной компании Гитлер, с одной стороны, и Мартин Лютер Кинг -- с другой.

Мифотворчество Гогена

Принято считать, что яркие таитянские полотна Гогена на самом деле скрывают разочарование художника, так и не нашедшего своего незапятнанного рая. Ясность в этот вопрос должна внести экспозиция «Гоген: творец мифа» («Gauguin: Maker of Myth»), которая откроется в Tate Modern в сентябре. Более того, выставка представляет живописца чуть ли не первым деятелем распространенного ныне арт-эпатажа. Видимо, показывать Гогена просто так, без концептуальной подоплеки, показалось скучным, хотя художника так масштабно не показывали в Британии последние 60 лет.

Более 100 работ, тридцать из которых никогда не экспонировались в Британии, призваны «отобразить поразительные свойства современных гениев: склонность к саморекламе, шоку и сенсационности», считает The Times. Потому ни четкой хронологии, ни эволюции стиля проследить не удастся. Повод кураторы, в общем-то, не выдумали. Поль Гоген, покинувший Европу ради нетронутой цивилизацией жизни, вместо прекрасных туземок обнаружил на островах Французской Полинезии молодых дам, каждое воскресенье посещающих церковь. Однако на его картинах все выглядит так, словно ни колонизаторов, ни миссионеров там никогда и не было. Художник любил приукрасить правду и в публицистике. По одной из версий, свои истории из книги «Ноа Ноа» он почерпнул вовсе не от одной из местных подруг, а из сочинений другого автора. Вольно или невольно, образ жизни Гогена со временем стал дополнительной рекламой его работ. Правда, это ему аукнулось. Вернуться в Париж художнику запретил его арт-дилер, считавший, что без экзотического антуража тот никому не будет нужен.

Привыкать к мысли, что этого художника нужно воспринимать не только как мастера кисти и холста, можно до сентября, когда выставка откроется для широкой публики.

Белая экзотика

Белый человек в Африке давно стал темой художественных произведений. Правда, ее осмысление нам знакомо в основном с точки зрения самих колонизаторов. В Детройте решили восстановить историческую справедливость выставкой «Глазами африканцев: европейцы в искусстве Африки» («Through African Eyes: The European in African Art, 1500 to Present»). То ли сказался природный оптимизм коренных жителей континента, то ли подбор работ, но образ колонизаторов получился далеко не таким мрачным, как можно было ожидать. Скажем, глядя на небольшие фигурки супружеской пары с собачкой, добродушно смотрящие на мир огромными глазами, сложно представить, что эти милейшие люди могли делать с туземцами что-то дурное. Тип европейца-благодетеля представляет и белый во всех смыслах человек со старинного тканевого полотна из Ганы, протягивающий что-то вроде лопаты выполненному из темной материи местному жителю. Все эти произведения, решенные в духе традиционного искусства, красноречиво дают понять: европейцы казались местным жителям сверхъестественными существами. Но далеко не всегда симпатичными. На определенные мысли наводит, в частности, скульптурная голова мужчины, маленькие недобрые глаза и жесткие складки губ которого говорят о физической непривлекательности и, видимо, злобном нраве.