Водокачки и газгольдеры как антиквариат промышленной архитектуры, незаметные жесты и молчаливые паузы как ценности общения, крушение великой американской мечты в новый век. Об этом три последние выставки Фотобиеннале, открывшиеся в фонде «Екатерина», -- «Индустриальная археология» Бернда и Хиллы Бехер, ретроспектива Сабины Вайс и «Потерянный рай. Америка во время кризиса» Энтони Сво.
Ударный финал
Как известно по знаменитому советскому телесериалу, Штирлиц знал, что лучше всего запоминается последняя фраза. Видимо, поэтому организаторы Фотобиеннале приберегли напоследок самые интересные и значимые выставки. Ими фотофестиваль 2010 года и должен главным образом запомниться. Бернд и Хилла Бехер не только знаменитые фотографы, но еще и мэтры contemporary art. Надо ли напоминать о том, что на Венецианской биеннале 1990 года они, обойдя своего соотечественника Рейнхарда Муху, получили «Золотого льва». Причем за фотографии индустриальных сооружений как за произведения скульптуры. Сабина Вайс своим творчеством представляет целое поколение французских фотографов-«интимистов», мастеров поэтического бытовизма 1950-1970-х годов Дуано, Рониса, Буба и др. Без фоторепортажей Энтони Сво вообще теперь невозможно представить себе все то, что происходило главного в мире с конца 1980-х по 2000-е годы, от падения Берлинской стены до крушения башен-близнецов в Нью-Йорке. Хотя все эти фотографы очень разные -- чета фотографов-концептуалистов, репортер-художник и мастер социального репортажа, -- всех их можно объединить в своеобразном послесловии к истории XX века. Их снимки говорят о том, что было ценного и интересного в прошлом столетии, как много оно обещало и как мало из этих обещаний воплотилось в нынешнем веке.
Фотографы против саперов
Фотографов из Дюссельдорфа Бернда (он умер три года назад) и Хиллу Бехер давно считают своими в интернациональном содружестве концептуалистов. Впрочем, своими их могут считать и краеведы, и хранители музеев ремесла и промышленности. С одной стороны, они бесстрастные паспортисты, регистраторы артефактов, какими для них являются различные промышленные сооружения. С другой -- энтузиасты-археологи, историки-архивисты, пытающиеся запечатлеть стремительно исчезающие шедевры индустриальной инженерии прошлого и позапрошлого веков. Они едва успевали отснять какой-либо причудливый газгольдер, водонапорную башню, шахтерский копер, домну или элеватор в Германии, Бельгии, Англии, Франции или США, как тут же приходили саперы-подрывники. Эта гонка продолжается почти полвека. Разумеется, в реальности побеждали и побеждают саперы. Но в виртуальности, каковой и является культура, -- Бехеры.
Благодаря их фотосериям, в которых по своеобразному индустриальному дарвинизму все промышленные постройки делятся на классы, отряды, роды и виды, мы можем восстановить общую картину (в действительности уже утраченную) того, как некогда выглядел наш мир, поддавшийся искусам индустрии и производства. Впрочем, этот старый промышленный мир имел в своем облике нечто человеческое. Что и было методично зарегистрировано четой Бехер. Это видно на таких снимках, как зернохранилище в Амьене, похожее на церковь, водонапорная башня в Ньютон-ле-Уиллоузе (Англия), словно скопированная с ренессансного бельведера, такая же башня в Люксембурге, похожая на котел на треножнике, или же копер с подъемными колесами шахты в Ганновере, напоминающий вскрытый механизм карманных часов.
Моменты истины
Так же как и чета Бехер, Сабина Вайс на протяжении полувека отслеживает современный мир. Как известно по уже упомянутому телесериалу, больше всего Штирлиц любил стариков и детей. Собственно, этими возрастными категориями и ограничивается круг интересов Сабины Вайс. А ей уже 86 лет. Снимать она начала в 12-летнем возрасте в Швейцарии. Потом она снимала послевоенную Францию, Париж конца 1940-х и 1950-х годов, точнее, то, что осталось от «набережных туманов», от той жизни, которой жили в кварталах, «арондисманах», -- в Менильмонтане, Бельвиле, на набережной канала Сен-Мартен. Ее снимки напоминают о том, что в середине прошлого века было такое, теперь кажущееся забавным обыкновение, как общаться прямо на улице, когда собеседника понимали по жесту или молчаливой паузе. Когда в доме и прилегающих переулках все друг друга знали, когда ребятня заглядывала в фотообъектив просто из любопытства, когда были уличные цирки, из которых порой выбегали лошади на забаву зевакам, когда у стариков пенсионеров не было просительного выражения лица. С таким выборочным взглядом, с такой оптикой Сабина Вайс объездила полмира -- Египет и Марокко, Италию и Индию. Когда-то Ганди говорил, что человек не может себя считать полноценным, если не побывал в тюрьме, детском приюте и среди престарелых. Вероятно, такие моменты истины важны и для Сабины Вайс.
Хроника потрясений
Энтони Сво -- репортер кризисных ситуаций. Он почти прижился в Старом Свете, став хронографом падения Берлинской стены, перестройки в СССР, более или менее жестких или мягких революций в Восточной Европе, когда вдруг решил в начале 2000-х вернуться в США. Там сулили эру не только благополучия, но и милосердия. Выборы Джорджа Буша, казалось бы, все это обещали. И Сво вроде бы поверил в то, что XXI век станет веком Америки. Ведь так и было обещано. Не тут-то было. Вслед за панорамными кадрами с предвыборной кампании Буша, где кандидат в президенты выглядит таким импозантным среди избирателей на стадионе или на митинге на танковом заводе, пошли снимки с протестующими демонстрантами. Дальше -- больше: фото от 11сентября 2001 года. А потом и экономический кризис 2007-го: полицейский обходит пустой офис инвестиционной компании, благонамеренные граждане раскупают весь ассортимент оружейной лавки, резервисты вроде бы и хотят, и не хотят уезжать в какой-то там Ирак или Афганистан. Кто-то молится, кто-то еще резвится. Но понятно, что великая американская мечта рушится. Энтони Сво отнюдь не моралист и не нравоучитель. Он передергивает затвор все той же фотокамеры. Можно сказать, он отстреливает иллюзии, доставшиеся в наследство от предыдущего века.
