Лукас Мудиссон защищает материнство и детство

Когда в первые пару минут на экране 25 раз, как скороговорку, повторяют «айлавйу», становится совершенно очевидно, что дело пахнет керосином. Целлулоидное благополучие приятного во всех отношениях, милейшего, улыбчивого семейства будет подвергнуто жестким испытаниям. Имя режиссера Лукаса Мудиссона к тому же ничего хорошего не предвещает. В своих предыдущих картинах, таких как «Покажи мне любовь», «Вместе» и особенно «Дыра в моем сердце», он ставил над своими героями достаточно беспощадные эксперименты. В «Мамонте» он на удивление мягок и деликатен.

Лео (Гаэль Гарсиа Берналь) и Элен (Мишель Уильямс) -- идеальная пара, проживающая в отличной квартире в Нью-Йорке. Он -- владелец игрового ресурса, который должен принести несколько десятков миллионов долларов. Она -- детский врач. У них есть чудесная дочка, с которой занимается симпатичная филиппинская няня. Лео улетает в Бангкок заключать контракт с тайцами. Элен усердно работает в больнице. Девочка ходит с няней. Все в порядке, но что-то, конечно, должно быть не так, чтобы цепочка фатальных неприятностей вдрызг разнесла душевное равновесие всех персонажей. Первой трещинкой оказывается тот факт, что милая филиппинка оставила дома двоих маленьких сыновей, которые безумно по ней скучают. Второй трещинкой окажется то, что Элен, которая заботится в больнице о чужих детях, плохо знает дочь, которой филиппинская няня гораздо ближе и интереснее, чем родная мать. Элен начинает ревновать и нервничать. Третья трещина, уже пошире, разойдется, когда Лео неизбежно поддастся тайским эротическим соблазнам. Идиллия расползается по швам. И будут, разумеется, жертвы.

Жертвами будут дети. Тут Мудиссон берет на мушку родительские сердца и стреляет без промаха. Попробуйте не растрогаться, когда страдают сладкие малютки. Да вы просто будете сухарь и чурбан.

Система выводов Мудиссона проста, стройна и построена на аккуратных ступеньках. Постулат номер один: родители должны быть рядом со своими детьми, а не с чужими. Но современный глобальный мир деструктивен по отношению к семье и вообще нормальным человеческим отношениям -- это постулат второй. Работа, какая бы она ни была -- подписание контракта, больничные смены или выгуливание чужих крошек, -- неизбежно рушит связи с родными -- это третье.

Мудиссон решил выступить с критикой современного мироустройства. Его претензии не то чтобы не верны, но в целом банальны. Видимо, чувствуя это, режиссер старается заполнить фильм знаковыми и запоминающимися, почти плакатными образами, которые умело ищет в повседневном быту. Скажем, в доме Элен -- полный холодильник еды, но пиццу она все равно заказывает готовую. Она выходит на улицу на пробежку, но оказывается, что беговая дорожка установлена на крыше дома. И, глядя на нее, вы неизбежно придете к выводу, что жизнь современного человека -- это бег на месте по беговой дорожке. Сил уходит много, а движения вперед никакого.

Четкой приметой глобального мира Мудиссон считает бесконечные телефонные разговоры. Он демонстрирует их как суррогатную связь между людьми, когда они вроде бы вместе, но на самом деле очень далеко друг от друга. Забавной деталью становится покупка филиппинкой, живущей в Нью-Йорке, баскетбольного мяча для своего сына. Мяч сделан на Филиппинах.

Но самая занятная и несколько выпадающая из общего слезливого настроя сцена на ту же тему войдет в историю как лучшая ксенофобская сцена всех времен. Тайские шлюхи обсуждают, представители какой нации хуже всех в постели.

Мудиссон считает заложниками мировой системы всех. Роковыми ловушками оказываются и бедность, которая заперта в замкнутом круге выживания, и богатство, в котором обнаруживается внутренняя пустота при внешнем изобилии. Финал, впрочем, выводит вас на очевидное, но в данном случае неожиданное умозаключение. Мудиссон не отказал себе в удовольствии щегольнуть левацкими взглядами. Вместо того чтобы устроить всеобщее эйфорическое братание, как это было в его фильме «Вместе», на этот раз режиссер показывает, что у благополучных людей в итоге так все и будет благополучно. Страдания же бедняков только приумножатся. Тут, очевидно, «золотой миллиард» должен встать, покаяться и отправить всех филиппинок, казашек, узбечек и пр. пр. пр. по домам к детям. А также перестать ездить в теплые страны за дешевыми удовольствиями.

Мудиссон сделал кино для хороших родителей, которые посмотрят на неблагополучных свысока, со знанием дела покачают головами и порадуются собственной положительности, не оценив, что герои картины -- ровно такие же, как они. Собственно, и сам Мудиссон со своими бесспорными моральными устоями, прогрессивными левыми взглядами и умилением перед несчастными крошками выглядит эдаким праведным передовым папашей, которому возразить, конечно, нечего, но слушать неинтересно. Антиподом «Мамонта» была «Белая лента» Михаэля Ханеке, в которой строгий австриец, в отличие от сердобольного шведа, не жалеет никого и показывает, что бывает, когда дети растут в идеальной системе выверенных моральных координат, а вырастают в страшную разрушительную силу. Если Ханеке ставил неудобные убедительные вопросы, то Мудиссон дает не особо убедительные, но комфортные ответы, которые не заставляют ни задуматься, ни что-либо изменить.