Rammstein разрушил социальные барьеры

Тиль и текстиль

Ровно в 20.00 на сцену вышла норвежская группа с многообещающим названием CombiChrist. Этакая краткая энциклопедия синти-попа, скорее вымораживающая, чем разогревающая. К чести «олимпийской» публики, принимали их хорошо и наградили аплодисментами, а не криками «Пошли в ж...!», как это было в случае с группой Nitzer Ebb перед выступлением «Депешей». Правда, мой сосед довольно точно сравнил их с командой Тимми из «Южного парка». Но когда на сцену вышли Тиль и его ребята, стало ясно, кто в доме хозяин.

Хотя «вышли» -- слово неточное. Музыканты прорубали тряпичный занавес отбойными молотками. А герр Линдеманн кромсал его высекающими огненные искры ножницами и появился в наряде работника сталелитейного завода. По ходу выступления он освобождался от одежды, пока не остался в одних штанах. Народ в зале, особенно женская часть, надеялся на продолжение, но голым торсом все и закончилось.

От лишнего текстиля по ходу дела избавлялись и остальные члены секстета. Причем если Тиль делал это порывисто, как Павка Корчагин, вспотевший на строительстве узкоколейки, то гитарист Рихард, к примеру, раздевался с изяществом профессионального жиголо.

По-немецки -- цацки-пецки

Германцы начали с самых свежих работ -- «Rammlied», потом «B*», следом -- «Waidmanns Heil». «Охотничьему кличу» народ уже активно подпевал, да так потом и не остановился. Оказывается, немецкий у нас неплохо знают и очень даже понимают. Лично наблюдал, как один мужчина средних лет в золотых очках переводил тексты исполняемых песен своей спутнице, высохшей до скелетированного состояния девушке-эмо. Насколько это, разумеется, было возможно под лязг и грохот на пределе слухового восприятия.

Вообще публика -- а зал был забит под завязку -- поражала своей разношерстностью. Стареющие хиппи и байкеры во цвете лет, ребята из спальных районов в балахонах с Черкизона и офисные львы с подружками в вечерних платьях. Колоритные юноши в маскарадных нарядах и провинциальные меломаны с невыспавшимися, помятыми железнодорожными подушками лицами. Объединяло всех счастье. И это при том, что пиво в буфете не отпускали. Когда на «Feuer Frei!» начался первый акт огненного беспредела, рухнули последние социальные и идеологические барьеры -- осталась общность людей под названием «Публика Rammstein».

Я убью тебя, лодочник

Гениальная легкость исполнения -- самый тяжелый из трудов. Кроме того что на группу работает целый батальон технической поддержки (и все как один профессионалы экстра-класса), музыканты и сами показали не только отличную физическую форму, но и чудеса слаженности творческих действий. Кроме упомянутых огненных восторгов, коим не было конца и края, шоу сопровождалось сплошным потоком брутальных интермедий.

Вошедшего в образ психопата-забияки Кристиана Лоренца (клавишник) в конце концов Тиль положил в ванну и залил расплавленным металлом из бидона. Сам фронтмен при этом находился на столбе на высоте двух метров, куда он забрался точно татарский удалец на празднике Сабантуй.

Кроме того, под звуки скандальной и фактически запрещенной в половине стран мира песенки «Pussy» тот же Кристиан был отправлен в плавание по человеческому морю в надувной лодке. Он эффектно вынул из рукава российский флаг, после чего был благополучно возвращен на сцену.

Зрителей также бомбардировали фирменными раммштайновскими спичками. Но апофеозом стал артобстрел из огромной пушки. Линдеманн мастерски палил в зал не то искусственным огненным снегом, не то пенными хлопьями вроде тех, что используют пожарные. Пены этой хватило бы, чтобы потушить город размером с Мытищи. Но не сердца поклонников.

Тихий «Engel» пролетел

Несмотря на внушительный плей-лист, народ отпускать немцев не собирался. Даже сказанное Тилем по-русски «Руки вверх!» и «Спасибо, Москва!» не смогло успокоить зал. Пришлось выйти на бис и исполнить «Du Hast», что еще больше раззадорило зал. Немцы еще раз вернулись на сцену, на сей раз с волшебной «Engel» («Ангел»). Тиль с серебряными крыльями был совершенно неотразим, и публика, несмотря на общую лиричность исполняемой композиции, встретила ее звериным ревом, не забывая при этом щелкать фотоаппаратами (в этом отношении была полная свобода) и названивать друзьям по мобильникам. На такой оптимистической ноте и закончилась ночь современной немецкой музыки, которую мы так долго ждали.