В рамках программы «Год Россия--Франция» в зале Чайковского состоялось концертное исполнение оперы Гуно «Ромео и Джульетта». Дипломатическую подоплеку мероприятия оставили в тени превосходные исполнители заглавных партий -- 25-летняя мексиканка Мария Алехандрес и 28-летний американец Стивен Костелло.
Любовники нашего времени
Возрастная близость обоих певцов к персонажам пьесы Шекспира и, соответственно, оперы Шарля Гуно -- сама по себе событие. Ведь главной Джульеттой от Нью-Йорка до Зальцбурга выступает 39-летняя Анна Нетребко, а партии ее Ромео на пару исполняют 38-летний Роландо Виллазон и 49-летний Роберто Аланья. Еще удивительнее, что совершенно неизвестная в широких оперных кругах Мария Алехандрес дала повод сменить ее титул восходящей звезды на состоявшуюся. Такого, как у нее, богатого, темновато окрашенного, мощного и в то же время сияющего свежестью сопрано не появлялось давно. И не только у нас.
После Высшей школы музыки и участия в Молодежной программе Лос-анджелесской оперы эта невысокая ладная латиноамериканка с буйной шевелюрой успела получить первую премию на конкурсе Пласидо Доминго -- Operalia 2008 и дебютировать с ролью Джульетты в Сент-Этьене (Франция). Далее -- выступления на сценах второго плана вроде пармского Teatro Regio, не слишком престижные пекинские гастроли. В нынешнем сезоне, при условии благоприятного развития событий, ее впервые услышат в лондонском «Ковент-Гардене» и в миланском «Ла Скала».
Исполнивший роль Ромео Стивен Костелло -- артист более раскрученный. После выступления в эпизодической роли в «Лючии ди Ламмермур» на сцене «Метрополитен-Опера» его повысили до центрального героя -- Эдгара. В качестве Ромео певец уже оценен публикой Чикаго и Балтимора, что неудивительно. Лирический тенор молодого американца просто идеален в среднем регистре, где переливается невероятно красивой гаммой обертонов, и лишь немного жестковат в верхах. Впрочем, высоту певец удержал и ушел с нее, не сорвавшись.
Лед и пламень
В потоке готических реплик хора, вальсовой сцены первого акта, объяснения на балконе и дуэли Тибальда с Меркуцио (далее -- по Шекспиру) дуэтные объяснения Джульетты и Ромео становятся у Гуно главными опорами всех пяти актов. С огромной нагрузкой молодые певцы справлялись, можно сказать, играючи. Мария Алехандрес оказалась невероятно расточительной на эмоции, нигде, однако, не форсированные. Акустически проблемный амфитеатр зала Чайковского для нее будто был даже маловат -- так мощно звучало сопрано, каким-то волшебным образом усиливаемое на «макушках». Даже старомодный турнюр на платье Джульетты не отвлекал от мысли, что вот перед нами отличная современная исполнительница, бог весть когда и у кого научившаяся быть примадонной.
Стивен Костелло, чей Ромео внешне смахивал на офисного клерка -- пиджак, галстук, руки в карманах, -- более выигрышно выглядел, напротив, в сольных фрагментах. Дуэты с партнершей все-таки вынуждали его отключать нежные тембровые краски, которые все равно потерялись бы под куполом ее сильнейшего голоса. Зато с какой трогательной достоверностью он признавался в любви и как искренне прощался «…Jusqu'à demain» («До завтра»), целуя руки возлюбленной. Не говоря о финальной сцене в склепе -- казалось, он вот-вот рухнет на пол. Костелло лишь покачнулся, но так, что у публики дух перехватило. Редкий случай, когда концертное исполнение пошло опере на пользу. Нет никакой режиссуры, зато поют-играют так, что хоть кино снимай.
Небуржуазное искусство
Кастинговая история «Ромео и Джульетты» держалась на том, чтобы рядом с привозными топ-вокалистами потренировать участников Молодежной программы Большого театра. Участников было шестеро. Впрочем, от российской стороны лучше выступили все же не они, а более опытные солисты -- меццо Большого театра Светлана Шилова (Гертруда) и бас Николай Диденко (патер Лоренцо), неплохо продвигающийся на Западе.
Но вот что важно. Сегодня оперу, мягко говоря, многие считают малоактуальной формой дорогого буржуазного удовольствия. Какая же радость убеждаться в обратном, наблюдая молодого французского маэстро Бенжамина Пьоннье за пультом башметовского оркестра «Новая Россия», слушая великолепную музыку Шарля Гуно и испытывая злорадное удовлетворение от того, что в этот вечер ты оказался на настоящем живом представлении, а не на дежурном концерте Хосе Каррераса в престижном зале «Барвиха-Лакшери».
