Россиянину средней руки, особенно если он не активный турист и под путешествиями склонен подразумевать Турцию, а то и Геленджик, жизнь в Африке должна, по идее, представляться экзотикой. «Маскарад» молодого франко-алжирского режиссера Лье Салема эти представления опровергает.
Молодые русские кинематографисты снимают фильмов про провинцию, с одной стороны, похвально много, но при этом в таком депрессивном ключе, что старшие коллеги всерьез предлагают выгнать создателей «Юрьева дня» и «Бубна, барабана» вон из профессии. Так вот, за оптимизмом в отображении жизни глубинки, которая пусть не русская, но чрезвычайно на нее похожа, -- это к «Маскараду». Как в российской провинции редок порой приписываемый ей медведь, так и в алжирской глубинке не наблюдаются бегущие на закат зебры с «Дискавери», зато есть бесцельно куда-то бредущие или притулившиеся на завалинке мужички. И в праздники, и в будни мужички эти носят обвислые спортивные костюмы известных марок, хотя они и ни в коей мере не спортсмены. Побаиваются терпеливых своих жен, оставляя, впрочем, за собой право иной раз поучить вторую половину кулаком. Плодят детей. Склонность к тотальному безделью сочетают с бешеной активностью, направленной на то, чтобы прибрать к рукам что-нибудь чужое -- умыкнуть, к примеру, из соседского села курицу. В силу лености опять-таки не задумываются, отчего они живут так бедно, если их страна -- один из крупнейших в мире экспортеров нефти и газа. До поры до времени прикидывают, что надо бы подпоясаться да перебраться в большой город, но так на всю жизнь и остаются в нищих своих домиках с надеждой, что отцовскую мечту реализуют дети.
Нам, русским, за границей иностранцы ни к чему
В общем, попади в показанную в фильме алжирскую деревню (населенную не афроафриканцами, а большей частью арабами) смуглый от некачественной водки и постоянного пребывания под открытым небом русский крестьянин, у него, вероятно, не случилось бы больших проблем с адаптацией. Пьянства местное мусульманское вероисповедание вроде бы и не приветствует, однако наиболее важные решения, определяющие развитие сюжета «Маскарада», главный герой Мунир, похожий на молодого Кикабидзе, принимает, хорошенько употребив. И никто, кроме разве жены, ему за это шариата поутру не устраивает. В свободное от безумных замыслов время он, как нормальный, ходит в трениках, подрабатывает садовником, таскает кур и мечтает обзавестись микроволновкой. Проблема, по большому счету, одна -- это родная сестра Рим. В целом умница и красавица, она страдает редкой болезнью -- неконтролируемым сном, в который погружается при каждом, как правило, неудобном случае. Оттого и слывет несколько убогой, пока Мунир сдуру не повышает ее рыночные ставки, пустив слух, что девушку вот-вот сосватает проездом оказавшийся в ближайшем городе канадский миллионер с красивыми Ф.И.О. Уильям Ван Хуттен.
Никакого Ван Хуттена, естественно, нет в природе, и далее, продолжая параллели с русским кино, начинается типичнейшее «Облако-рай» -- пусть в куда менее метафизическом ключе и со счастливым финалом. Импозантный дурачок представительно шевелит усами, греясь в лучах неожиданной славы, а блеск триумфа в бойких глазках сменяется ненадолго ужасом предчувствия, что же будет, когда миллионер не явится.
Пыль на зубах -- к счастью
Картина позиционируется в прокате как арт-хаус, хотя в данном случае такое определение представляется на редкость размытым. Арт-хаус, условно говоря, это кино, сложное для восприятия широкой публики, но доступное тонко организованному ценителю, а ведь есть, несомненно, и такой. Можно с уверенностью утверждать, что таких достаточно тонко организованных для данной картины в России наберется несколько сотен миллионов. Они с пониманием отнесутся к главному понту алжирской свадьбы -- гонять на арендованных джипах по центральной площади до тех пор, пока нарядных селян не присыплет с ног до головы пылью. Селяне этим только довольны: если скрипит на зубах, значит, брак будет благополучным и крепким. Этим, собственно, а не какими-то новаторскими приемами (за таковые могут сойти разве что сонные девушкины обмороки) «Маскарад» и берет -- премия «Сезар» досталась картине в первую очередь за стопроцентный, но не приторный позитив. Никто не страдает, и никого не режут, за исключением разве что курицы, перед нами коллективный портрет одной абсолютно счастливой деревни. Галерею исключительно такими лубками не завесишь, подступит к горлу и потянет на «Бубен, барабан», но в гомеопатических дозах -- отчего ж нет.
