В Третьяковской галерее на Крымском валу открылась обновленная постоянная экспозиция современного искусства 1960-1990-х годов. Экспозиционеры, кажется, учли все актуальные веяния: от жестких требований пожарных до такого же рода пожеланий дирекции, от рейтинга художников до возможностей фондов и госзакупок.
Единственное, что, пожалуй, не входило в планы третьяковцев – это распоряжение правительства РФ № 1796-р от 28.11.2009, окончательно решившее судьбу здания галереи на Крымском валу. Таким образом, обновленная экспозиция выглядит как последний парад актуального искусства.
Ерофеев и дверь
Уже мало кто помнит, как точно выглядела первоначальная версия этой экспозиции, которую всего-то три года назад выстроил отдел «Новейших течений» ГТГ во главе с Андреем Ерофеевым. А потому неплохо было бы напомнить о ней ради сравнения. Тогдашняя Ерофеевская экспозиция, впрочем, как и другие выставки этого радикального куратора, представляла собой некий роман-эпопею, пересказанный бодрой скороговоркой: масса имен и вещей, множество глав и подглав. Что объяснимо извечным нашим обыкновением сразу сказать все и обо всем. Но не только этим.
Возмутитель музейно-хранительского спокойствия (напомним, год назад он был уволен из ГТГ) торопился выговориться, не без оснований полагая, что век культурного либерализма и толерантности недолог. А потому Ерофеев торопливо кураторствовал поперек ведомственных инструкций, и в стремлении не упустить ни одного опуса современного искусства, который мог ускользнуть на арт-рынок, как вольный барон, придерживал такие вещи у себя, точнее в фонде временного хранения ГТГ, резерве для предполагаемых госзакупок. Эти вещи -«висюки» ему также потом поставили в вину. Что касается пределов либерализма и толерантности, то куратор их ощутил в полной мере, когда реакции на парижскую выставку в «Красном доме» с пресловутыми «целующимися милиционерами» и на экспозицию в Сахаровском центре последовали и сверху (из Минкультуры) и справа (от православных фундаменталистов). Возможно, этими акциями, похожими на хлопанье дверью, Ерофеев испытывал на прочность здание современного музейно-выставочного истеблишмента. Результат известен. Дверь осталась на месте.
Оставшимся на местах молодым сотрудникам Ерофеева по отделу «Новейших течений» нужно было что-то делать с образовавшимся сквозняком. Как видно, дверь решили прикрыть, а оставшееся имущество более или менее разобрать. В первую очередь избавились от «висюков». Впрочем, их и без того после увольнения Ерофеева стали забирать обратно художники-сдатчики. Теперь в экспозиции все сплошь третьяковская собственность. Добавили несколько новоприобретенных работ кинетистов Инфантэ и Колейчук, то есть дополнили и без того представительный раздел экспозиции. Что касается Франциско Инфантэ, то у него, можно сказать, двойной праздник: к открытию обновленной экспозиции приурочили его развернутую театрализованную ретроспективу артефактов «Снежный меридиан».
Умеренность и благоразумие
В принципе же основная историческая канва осталась прежней, однако лишь с той разницей, что главы и подглавы свели в семитомник с книгами разной толщины. Если разделы «Космический разум: оп-арт и кинетизм», «Борьба с вещизмом – от картины к объекту», «Соц-арт и политический поп»», «Концептуализм – в системе отношений», «Новые дикие» 1980-х» -- объемные фолианты, то «Искусство прямого действия – радикальный перформанс», «Картина 1990-х» - довольно тонкие брошюры, хотя именно искусство этого времени молодые сотрудники Третьяковки и должны знать лучше всего, поскольку создавалось оно на их глазах. Впрочем, к радикализму в музее теперь относятся с большой опаской. И надо полагать, что молодые кураторы получили довольно своеобразную carte blanche, на которой кое-что уже было написано начальственной рукой. И это было учтено, поскольку никаких «Синих носов» или уличных «ПГ», любимцев Ерофеева, на выставке в помине нет. По команде «Сомкнись!» экспозиция размеренно шествует мимо вешек радикализма Кулика и Осмоловского (от каждого по фотопортрету и видеоролику) навстречу требованиям пожарных: таких широких, не загроможденных проходов в экспозиции современного искусства никогда не было.
Конечно, и эта новая версия искусства второй половины XX века будет уязвимой для критики. Будут говорить, что все выстроено слишком формально (от картины к объекту, от объекта к инсталляции), о том, что одни представлены слишком обильно (как Комар и Меламид или Елагина и Макаревич), а другие нет, что на «Чемпионов мира» и их окружение вовсе не нужно напяливать шкуру немецких «Новых диких» (они и так хорошо покачиваются на «new wave» 1980-х годов). Возможно, что-то из этого учтут молодые кураторы, когда будут упаковывать современное искусство в ящики. Перемены в любом случае будут, ведь и сам переезд неотвратим.
