«Кофемолка» демонстрирует трудности перевода

Свои иностранцы

Михаил Идов выпустил свою книгу, когда потребность в незаинтересованной стороне усилилась во многих областях российской жизни. Не только усилилась -- стала зашкаливать. К примеру, говорят, что независимые и обязательно иногородние специалисты требуются в судебной системе. Полную замену руководства эксперты сулят Академии наук, и не только ей. Фантомные незнакомцы нужны везде, где местных можно заподозрить в заинтересованности и необъективности. Дело дошло и до литературы. Пока наши авторы игнорируют некоторые виды жанровой прозы, столбить место приходится кому-то другому. «Кофемолка» Михаила Идова – следующий после «Зубрилы» Ольги Войнович заметный пример.

Ольга Войнович, проживающая в Германии дочь известного писателя, несколько лет назад выпустила в переводе на русский типичный «университетский роман». Ее герой, неискушенный немецкий студент-славист, пытался приобщиться к великой литературе на семинарах «Полихронная педофилия у Пушкина» и «Садизм и мазохизм в русской душе». Все, кому запомнилось легкое, остроумное и обаятельное чтиво от Войнович, могут смело ставить на ту же полку и «Кофемолку». Михаил Идов, молодой журналист и писатель, родившийся в Риге и переехавший в Америку в 16-летнем возрасте, не стал следовать примеру своих уже довольно многочисленных коллег-эмигрантов и написал роман, в котором почти ничего не говорится о советском детстве.

Кофе вместо книг

По признанию автора, он хотел сделать своего явно автобиографического героя поляком, но американские издатели попросили проложить «русский след». Так возникли те небольшие вкрапления, где появляются родители Марка, уроженцы Ленинграда, переделавшие свою фамилию из Шафаревич в Шарф. В остальном герой вышел вполне интернациональным, его происхождение особо никого не волнует. Дело происходит в Нью-Йорке, «плавильный котел» которого прекрасно функционирует. Так что самоутверждаться молодому герою предстоит не за счет национальности, а за счет чего-то другого, а чего именно, он никак не может уловить.

Марк Шарф начинает как книжный рецензент в Kirkus Reviews, но типовые отзывы на типовые дебютные романы его быстро утомляют, и горькое послевкусие от чужих книжек он меняет на приятный вкус собственного кофе. Если ему не удалось объяснить читателям, что такое настоящая литература, он попробует дать им настоящее кафе. Вместе с подругой Ниной, чья мама, железная бизнесвумен, очень кстати помогает им с квартирой, Марк арендует небольшое помещение. Дальше следуют производственные будни, подробное описание ремонта, общения с хозяевами дома, выбор кофе, выпечки, венского стиля и названия кафе. Кстати, назвали они его «Кольшицкий». Превратив героя в русского, чрезвычайно старательный автор все же оставил тому полонофильские привычки. Может, и к лучшему, потому что среди отвергнутых вариантов было «Ленинград, блокада» или «Удмуртия».

Чем веселее описания устройства кофейни, тем на самом деле хуже идут дела у героев. Сбиваться на подделку, оказывается, могут не только литераторы, но и владельцы кафе. В «Кольшицкий» не заходят даже друзья, в районе царствует эксцентричный богач Авигдор Сосна, а близкое присутствие официанток неизбежно становится испытанием для отношений Марка и Нины.

С американского на русский

Михаил Идов, сам выступивший в роли переводчика, в предисловии делится своими переживаниями, что российскому читателю не будут понятны многие нью-йоркские реалии. Он берет в свидетели самого Владимира Набокова, чуть ли не последнего русского писателя, который переводил свои произведения с английского на русский. Набоковских мотивов в «Кофемолке» предостаточно, взять хотя бы историю с преследованием критика писателем: Марку приходится дорого заплатить за полузабытую отрицательную рецензию.

Но уникальность «Кофемолки» даже не в том, что автор занимательного романа о молодом американце, гадающем о смысле жизни на кофейной гуще, стал номинальным продолжателем традиций Набокова. Дело в трансляции «американского» «российскому». Сейчас отнюдь не все отечественные переводы западных романов могут похвастаться точностью. Поэтому почерпнутые оттуда представления о сегодняшней заграничной жизни то и дело оборачиваются мифотворчеством. И вдруг почему-то именно этот роман Михаила Идова ясно и четко передает незатейливый «месседж» о том, насколько все у них и у нас не похоже. Хотя вроде бы речь идет о молодых людях, ищущих себя, и даже такие обстоятельства, как финансовый кризис или уничтожение старых кварталов в угоду новым владельцам, что особенно тщательно и «со слезой» прописано в «Кофемолке», -- все это должно быть близко читателям русской версии романа. Действительно близко, но оттого не менее далеко.