В прокат выходит «Кошечка» -- самый странный русский фильм сезона, на странности, кстати, богатого. После долгой паузы в кино вернулся Григорий Константинопольский, ранее поставивший памятную комедию «8 ½ долларов».
Исторически сложилось, что постеры и киноафиши призваны не только заманивать зрителя на тот или иной фильм, но часто и жестоко обманывать его простодушные ожидания. С прокатчика, например, станется разместить на куске картона красавицу в пеньюаре, как бы выбежавшую под воздействием порыва на угол за хлебом. И что же? Зритель, как маленький, покорно идет в зал и проводит полтора часа в темноте с душераздирающе нудным триллером, где красавица мало того что играет дочь эпизодической уборщицы, но и имеет все шансы оказаться вырезанной в окончательном варианте монтажа. С картиной «Кошечка» совсем другое дело. Конечно, не стоит рассчитывать, что в кадре, как и на постере, мы увидим К. С. Станиславского с кошачьими усами и кошачьими же ушами, однако дух фильма эта иллюстрация передает досконально. Будь у классика действительно такой далекий от стереотипов и привычных о нем представлений образ, то он бы только «Кошечек» и ставил бы.
Картина разбита на четыре части, сыграна четырьмя артистами и формально наследует советской манере телевизионных моноспектаклей, какие можно иной раз увидеть на канале «Культура». При этом перед нами, безусловно, самый причудливый кинокамбэк сезона. Предыдущим режиссерским проектом Григория Константинопольского была комедия «8 1/2 долларов» -- вдохновенный кинематографический памятник 90-м, которые все-таки были «лихими» не только в негативном понимании, рекомендуемом сегодня.
Нет кино без кризиса
Как особо идейный поэт может считать для себя возможным сочинять сонеты только стоя, скажем, босиком на снегу, так и Константинопольский имеет фатальную привычку запускать новый проект в разгар очередного экономического кризиса. Правда, вышедшие десять лет назад «8 ½ долларов» выглядели на фоне тогдашнего дефолта дразняще нарядно, а «Кошечка», наоборот, -- подчеркнуто аскетично (к чему располагает бюджет в $100 000), если не сказать нищенски. Но это благородное альпийское нищенство, с кроткой проповедью в пользу которого выступает героиня новеллы «Бешеная балерина». Отставная танцовщица, знававшая лучшие времена, ныне подвизается на помойках, поскольку всю скромную пенсию тратит в первый же день на французский коньяк и раздачу милостыни. В этой роли занят Михаил Ефремов, одетый в балетную пачку и даже крутящий по такому поводу фуэте, что как будто бы соответствует заявленному жанру «психоделическая комедия». Однако написанный Константинопольским монолог хоть и богат энергетически яркими фразами типа: «И тогда я решила сжечь театр на х..!» -- но пронзителен и печален, и при его исполнении актер демонстрирует скорее трагическую, нежели комическую часть своего дарования.
Если на Михаила Олеговича в пачке можно, как на воду, смотреть сколь угодно долго, то идущая следом новелла «Брак по расчету» рискует все-таки несколько утомить. Действие, во-первых, происходит в тесноватом платяном шкафу. А во-вторых, проще почему-то узреть в Ефремове балерину, чем в Александре Стриженове -- 29-летнего жениха немолодой акционерши «Газпрома». Будущий супруг по ходу развития сюжета понимает, что любимая заслуживает не обручального колечка, а, пожалуй, топора. Дело, вероятно, отчасти в том, что Стриженову достался не только наиболее вменяемый, пускай и с топором, персонаж «Кошечки», но и не слишком завидный порядковый номер.
Нож под распашонкой
Все-таки даже артисту куда более разноплановому и харизматичному не порекомендуешь оказаться между Ефремовым в пачке и полуторагодовалым маньяком-младенцем, которого Виктор Сухоруков изображает в эпизоде «Странный сон». Омоложенный компьютерным образом страшный ребенок, агукая для порядка, видит перед мысленным взором «обезглавленные тела и вспоротые внутренности», лелеет под распашонкой ножик и гадает, кого прирезать первой -- опостылевшую дуру-няню или неисправимо порочную, как ему кажется, приятельницу по песочнице.
Нож так под распашонкой и останется, и в этом гуманистическом обороте сюжета можно при сильном желании заподозрить по-младенчески робкий шажок постановщика навстречу широкому зрителю (а фильм выходит в 40 копиях, что для столь неформатного произведения немало). Однако художественные пути и мотивы Константинопольского неисповедимы, о чем и свидетельствует заключительная история, собственно «Кошечка». Где, если верить подзаголовку «от автора» и признанию постановщика, что каждая новелла в той или иной степени навеяна личным опытом, отчасти раскрываются секреты его творческой кухни.
В этом наиболее программном и наименее вменяемом эпизоде (со скучной позицией вменяемости к «Кошечке» лучше вообще не соваться) автор обращается к своей фирменной теме взаимодействия творчества, вдохновения и денег. В «8 ½ долларах» вырваться из пут этого драматического треугольника главному герою помогали конопляные субстанции. Сыгранному Евгением Стычкиным в новой картине писателю конопля без надобности, поскольку под рукой имеется психотропная кошечка, которая уже без посредников, напрямую обеспечивает выходы в мир грез и трансляции оттуда.
Результаты, если говорить о картине, не так чтобы обнадеживают, но и не разочаровывают, позволяя с интересом ожидать, что кошечка намяукает режиссеру в дальнейшем. Релиз новой картины ожидается в 2010 году. А значит с мыслью о новом витке кризиса, с которым фильмы Константинопольского обычно ходят парой, расставаться рановато.
