В Государственном центре современного искусства открылась экспозиция чехословацких и советских неофициальных художников, занимавшихся перформансом и лэнд-артом на лоне природы в 1960-1980 годы. В условиях соцдействительности выглядело это как авангардистская партизанщина.
«За забором»
Собранная на выставке «Прочь из города» фото- и видеодокументация позволяет зрителям пройти тайными тропами «лесных братьев» из интернационального сообщества нонконформистов.
Эти художники уже давно значатся как чешские, словацкие и российские. Соорганизатором нынешней выставки выступил Словацкий институт, а названа она в память об акции известного словацкого художника-концептуалиста Рудольфа Сикоры, некогда проложившего на снегу в окрестностях Братиславы огромные черные стрелки-указатели – «Прочь из города». Почти одновременно в том же направлении, но из Москвы, последовали и наши художники-нонконформисты – участники групп «Коллективные действия», «Тотарт», «Гнездо» и другие. Оказавшиеся «за забором» (так называется раздел экспозиции) официальной культуры, то есть без какой-либо надежды на выставку в столице, они потянулись в ближнее Подмосковье, где хотели обрести землю и волю, а проще говоря, место для свободного и неподцензурного творчества.
Подозрительные лица
Любому постороннему зрителю все эти акции с разматыванием веревок в лесу, развешиванием тряпок на деревьях и блужданиями в полях могли показаться не то что странными, но и крайне подозрительными, о которых следовало бы сообщить «куда надо». Однако чужих не было, и московские акционисты могли свободно заниматься духовными практиками, не опасаясь попасть на собеседование к психиатру или следователю. Если одни, как «Коллективные действия» во главе с Монастырским, пытались в заснеженных полях разрешить некий дзенбуддистский коан, то другие, как дуэт Франциско Инфантэ и Ноны Горюновой, использовали наст как холст на мольберте: раскладывали на нем окрашенные картонки, получавшийся «супрематизм» фиксировали на фотопленку, следы заметали, а слайды с запечатленными артефактами показывали «своим» на закрытых просмотрах. Таким образом, возвращаясь после вылазок в город, в привычное подполье, художники-партизаны периодически сходились вместе, чтобы обсудить ландшафтные съемки. В результате появился огромный фолиант с фотографиями и комментариями к этим деяниям на пленэре под названием «Поездки за город».
Чехословацкие вольности
Вряд ли кто из наших художников в 60-е и 70-е годы знал, что за Карпатами, где-то на Средне-Дунайской равнине, таким же делом занимаются их коллеги, чешские и словацкие неофициальные художники Рудольф Сикора, Иван Кафка и их товарищи. Чехословацкий официоз (как политический, так и художественный) был несколько мягче советского. Возможно, поэтому Сикора, протагонист местного концептуализма, смог организовать «Ежегодные братиславские чемпионаты по созданию артефактов», почти что фестивали современного искусства.
Братья-славяне творили на пленэре с меньшей опаской, чем наши «коллективисты», а потому многое могли себе позволить. К примеру, у нас и не мечтали о том, чтобы установить на железнодорожной насыпи кинетическую конструкцию (о таких художнических покушениях на стратегический объект тут же донесли бы), не говоря уже о том, чтобы использовать в акциях моноплан-«кукурузник» для разбрасывания листовок. Также при распространенной советской шпиономании всякого рода зеркальные сигнальные системы и натуральные масштабные земляные работы (что, собственно, и означает «лэнд-арт») в Подмосковье были заведомо исключены. Обо всех таких особенностях национального чешского и словацкого лэнд-арта, хотя и с большим опозданием, теперь можно узнать, рассматривая потертые любительские снимки и выслушивая комментарии поседевших художников.
