Миниатюрный роман Паскаля Брюкнера расскажет о невозможности семейного равноправия. Повесть Филиппа Делерма посвящена загадочной фреске Тьеполо. А Паоло Джордано пытается доказать любовную теорему.
«Одиночество простых чисел». Паоло Джордано
Перевод с итальянского Ирины Константиновой. М.: Рипол, 2009
«Одиночество простых чисел» итальянца Паоло Джордано – редкий случай «облагороженного» бестселлера. Дебютная книга 27-летнего автора, драматичная история любви двух одиночек, миллионные тиражи и десятки переводов на иностранные языки, присуждение крупной премии -- весь этот набор выглядит подозрительно. Однако достаточно такого факта, что Паоло Джордано физик, причем, судя по всему, не «бывший», как стремятся уверить нас некоторые российские рецензенты. Гораздо чаще случается так, что молодые авторы либо приходят в литературу из журналистики, либо очень надеются, прославившись художественным творчеством, поскорее завязать со своей основной работой. От Паоло Джордано ждали как минимум нетривиального взгляда и на мир, и на литературу. То есть взгляда просто физика, а не физика, переквалифицировавшегося в писателя.
К сожалению, этим надеждам не суждено было сбыться в полной мере. То, как представлен в романе «сумрачный гений» математик Маттиа, вполне вписывается в контекст фильмов вроде «Игры разума». А над такими фильмами настоящие математики любят подтрунивать. К тому же Паоло Джордано уже успел начитаться Иэна Макьюэна, так что его психологический роман это скорее аккуратное подражание английскому мэтру. У обоих главных персонажей, ученого Маттиа и работающей в фотоателье Аличе, было несчастливое детство, оба не могут забыть о своих травмах. Оба догадываются, что созданы друг для друга, но никак не могут себе в этом признаться. Тут как раз вступает научная образность: автор сравнивает героев с двумя «простыми числами», которые «никогда не оказываются рядом». Правда, первые два простых числа, а именно 2 и 3, все же являются исключением. Так что весь роман читатель напряженно ждет, встретятся ли Маттиа и Аличе.
«Мой маленький муж». Паскаль Брюкнер
Перевод с французского Нины Хотинской. М.: Текст, 2009
Новая книга Паскаля Брюкнера, автора романа «Горькая луна», прославившегося благодаря экранизации Романа Поланского, заставляет вспомнить хрестоматийные цитаты из русской классики. В грибоедовском «Горе от ума» реплики о шпице и о благоверном недаром так похожи, прямо напрашиваются на то, чтобы их перемешать: «Мой муж, прелестный муж; не более наперстка». К чему может привести подобная диспропорция в семейных отношениях, показал французский писатель Брюкнер. Его героиня стоматолог Соланж и была-то всего на голову выше своего мужа отоларинголога Леона. Конечно, разница в росте гораздо заметнее, чем у Карлы Бруни и Николя Саркози. Так недаром автор предваряет свой роман традиционным предупреждением о «случайных сходствах».
Соланж и Леон – полноправные супруги, им совершенно нечего делить, но все меняет появление детей. Постепенно власть в семье переходит к Соланж: матрона обретает все больший вес, а Леон буквально начинает его терять. Бедняга худеет, уменьшается в росте, и никакие врачи не могут ему помочь. Подобно своему герою, вынужденному носить детскую одежду, а потом и вовсе заселенному в домик для хомячков, Паскаль Брюкнер тоже становится пленником удачно выбранной сюжетной завязки. Ему приходится повторяться, описывая ощущения «месье Минимума»: «Теперь, когда росту в нем было с полкарандаша, его сажали на кукольный стульчик из игрушек Бетти – и тот еще оказался для него великоват. Еду ему подавали в половинке наперстка». Правда, нужно признать, чувства человека, угнетенного домочадцами или вообще окружающими, в «Моем маленьком муже» переданы не без остроумия.
Прямо по грибоедовскому сценарию, Леон превращается сначала в «мужа-мальчика», а затем в «мужа-слугу». Соланж приспосабливает его в няньки, но жестокие отпрыски ни во что не ставят «маленького папу». Они издеваются над ним, прямо как королевские карлик с обезьяной глумились над Гулливером в Стране великанов. Ставший совсем крошкой Леон годен лишь на то, чтобы почесать жену за ухом. В отличие от того же Гулливера, который при ближайшем рассмотрении всех этих бугорков и волосков убедился в условности женской красоты, истинный француз Леон еще больше восхищается гигантским телом Соланж.
Герой почти смиряется со своим мизерным положением, но автор торопится скроить свой небольшой роман по правилам: где убавили, нужно опять прибавить. В финале вновь подросший в наших глазах Леон отправляется на поиски своей «дюймовочки». Наверное, только так он сможет отыграться.
«Пузырь Тьеполо». Филипп Делерм
Перевод с французского Натальи Мавлевич, Александры Васильковой. М.: Флюид, 2009
Повесть «Пузырь Тьеполо» Филиппа Делерма – призванный быть весьма изысканным французский ответ все тому же давно набившему оскомину «Коду да Винчи». Здесь тоже два одиноких сердца, искусствовед и писательница, отправляются в путь, чтобы расследовать загадку одной картины и связанную с ней таинственную гибель. Только сделано все не так грубо, как у Дэна Брауна: никаких мировых заговоров, только частная история одной семьи. Не раздутый, с бесконечными повторами детектив, а небольшой «Пузырь». Герои Делерма вообще настойчиво демонстрируют свою нелюбовь к «дурным бестселлерам». Настоящие книги не должны потакать вкусам большинства, «их место в извивах и зазорах времени, их стихия – одиночество, белые пятна, рубеж эпох, смятение чувств, накал страстей, теневые стороны души».
У Делерма вертится все не вокруг знакомого любому школьнику шедевра -- напротив, сам выбор должен быть оригинален. Загадки целых две: одна – фреска Тьеполо, причем не более знаменитого отца, а несправедливо задвинутого в тень сына, другая – картина вымышленного итальянского художника, проклятого и соотечественниками, и родней. А для самого автора еще более важной была линия молодой маргинальной писательницы, чьи фрагментарные записки о Венеции вдруг стали «недурным» бестселлером. Девушка описывала, как вспотевшие посетители кафе приникают к стаканчикам с «кофейным льдом», а следующая порция туристов, уже прочитав ее книгу, должна была заказывать вожделенный напиток с ее именем на устах. Похожая история произошла и с самим Филиппом Делермом. Поклонник Пруста в лаконичных гедонистических рассказах тоже поторопился застолбить за собой утренний поход в булочную, наслаждение пирожным, «первый глоток пива и прочие мелкие радости жизни». Разве что печенье «мадленку» он все же милостиво оставил классику.
