Грандиозный по размаху исторический батальный фильм «Битва у Красной скалы» демонстрирует силу китайского народа и немощь режиссера Джона Ву.
Во время просмотра фильма «Битва у Красной скалы» как-то даже неуместно вспоминать, что вообще-то в китайском кино сложилась мощная традиция историко-мифологического кино, которая держится прежде всего на именах Чжана Имоу и Ченя Кайге, ну и еще отчасти Энга Ли. Лучше сделать вид, что их фильмов не существует, отмотать время лет на десять-пятнадцать назад, иначе неловкости не избежать.
Но ведь, скажет кто-то, Джон Ву – как-никак тоже китайский режиссер, в общем-то, прославленный, к тому же с солидным голливудским багажом. И вот он возвращается в родную ему культурную среду и ставит самый-пресамый амбициозный киноэпос, основанный к тому же на одном из главных китайских средневековых романов («Троецарствие» Ло Гуаньчжуна). Бюджет $80 млн – рекордный для Китая. В команде -- мастера боевых искусств и спецэффектов с колоссальным опытом. В главной роли – ни много ни мало Тони Люн, которого окружает компания выдающихся азиатских актеров (Чоу Юн Фата только и не хватает). Добавьте неограниченный, кажется, ничем потенциал китайского народа. Собственно, народ как раз вполне может гордиться своим вкладом в данное произведение.
У этого фильма, конечно, есть сюжет. Существует интрига – императорский премьер-министр подчиняет себе огнем и мечом провинции, возомнившие себя вольными царствами. Те, в свою очередь, объединяются и малыми силами крушат у Красной скалы имперскую мощь. Присутствуют, разумеется, подробности и детали, даже намечены какие-то характеры, внедрены благородные мотивы, но обо всем этом гораздо разумнее судить по книге, а не по фильму Джона Ву. Что бы он там ни говорил, а увлекло, видимо, его только одно – возможность заставить сумасшедшую кучу народа бегать туда-сюда и махать палками и мечами. И не забудьте еще про лошадей.
В общем, ведет себя знаменитый режиссер как тот панк из анекдота, который любил, когда народ тусуется. Такое впечатление, что, приехав в Китай, Джон Ву не ожидал, что там столько людей, и искренне обрадовался неограниченному человеческому ресурсу. Даже странно, что ему все-таки понадобилось дорисовывать человечков и лодочки на компьютере. Наверное, уже просто не было никаких сил остановиться. В принципе, можно было преспокойно набрать в Китае всю 800-тысячную армию, с которой коварный министр Цао Цао шел покорять строптивых южан.
Если кто-то скажет вам, в том числе из авторов этого произведения, что, по сути, оно осуждает войну, агрессию, кровопролитие и все такое -- он заслужит лишь снисходительную улыбку. Помимо страсти к нечеловеческому столпотворению в кадре Джон Ву продемонстрировал в этой работе и большую тягу к боевым действиям, которые занимают, кажется, процентов 80 хронометража (два с половиной часа, между прочим). Бесчисленная массовка в пешем строю, на конях и на кораблях неутомимо сшибается в трех больших сражениях, которые не лишены порой фирменной азиатской поэтичности (решающая битва выиграна с помощью чашки чая). Впрочем, чтобы обучить такое количество народу нормально драться, времени требуется много. Посему качественно машут оружием только главные герои, которые чем-то напоминают косцов в поле: налево махнул – сто положил, направо – двести. Начинаешь, глядя на них, верить, что боевые искусства – удел горстки избранных, а остальные – тренажер для отработки приемов.
Но именно трудолюбие, усердие и терпение этих остальных, строивших декорации и мастеривших доспехи, покорно разлетающихся в стороны под ударами бутафорской секиры, шагающих строем, сигающих в холодную воду, мокнущих под дождем и изнывающих от жары в тяжелых костюмах, как раз и вызывают самое большое уважение. Слава китайскому народу!
