«Гарри Поттер» идет навстречу фанатам, романтикам, геям и Ватикану

Дело-то, как сказал Шарапов Горбатому, громкое было. То есть вдаваться в детали и пересказывать шестую серию приключений Гарри Поттера -- занятие неблагодарное. Этого, кстати, горячо не советует рецензентам и сама писательница Роулинг. Ну только если коротко. В новом фильме подчиненные Волан-Де-Морта совсем распоясались. При том, что и прежде не отличались чрезмерной интеллигентностью. Уже в первых кадрах они в буквальном смысле выносят сор на люди (до этого темные и светлые маги воздерживались от слишком близких контактов с миром маглов). Приняв вид красивых черных смерчей, атакуют Лондон и крушат архитектуру. В частности, разбирают на запчасти мост Тысячелетия.

Профессор Снэйп окончательно расстается с комфортной двусмысленностью своего былого положения, которое можно было обозначить как «и вашим, и нашим», и клянется, что поможет Драко Малфою в осуществлении некой важной миссии. Гарри Поттер находит истрепанный учебник по зельеварению. Многочисленные пометки, оставленные в нем прежним владельцем, на первых порах очень помогают ленивому юноше в учебе. Дамблдор предчувствует что-то нехорошее (и не в последнюю очередь в отношении себя лично). В Хогвартсе по традиции заводится новый учитель Гораций Слизнорт. Не вполне по своей воле он поможет Гарри и Дамблдору в поисках крестражей. Как и яйца в случае с Кощеем Бессмертным, они служат Волан-Де-Морту чем-то вроде контейнеров для хранения души.

Здравствуйте, я ваш Гарри

Самым лучшим из цикла в кинематографическом смысле был поставленный Альфонсо Куароном сумрачный «Узник Азкабана» (впрочем, понятно, что могут существовать разные мнения). Самыми посредственными — две последующие серии. Выдержанный в спортивной стилистике выше-дальше-сильнее «Кубок огня». «Орден Феникса», в свою очередь наследующий пионерской эстетике «Тимура и его команды», где к юному Гарри так тянулись люди, что хотелось сочувствовать Темному Лорду.

«Принц-полукровка», в котором мы расстаемся с одним из центральных персонажей, вышел довольно загробным, что скорее хорошо. Действие большей частью разворачивается в темных помещениях. Ребяческий, так сказать, смех не несется из спален. Живописи на школьных стенах поубавилось, и персонажи картин, почувствовав общее настроение, возятся там с меньшим оживлением. Много (как, впрочем, и в книге) пьют. Имеется убедительно разыгранный артистом Рупертом Гринтом эпизод, где его чуть не отправляет на тот свет стакан паленой медовухи. Напиток, как оно часто бывает, преподносится с самыми благими намерениями и комментарием: «Это у него похмелье». Хелены Бонэм Картер, как водится, мало, зато ближе к финалу она с довольно заразительным наслаждением громит постройки Хогвартса.

Будучи несколько менее талантливым и бескомпромиссным художником, чем Куарон, режиссер Дэвид Йейтс (постановка разбитых на две части «Даров смерти» тоже доверена ему) стремится по возможности разогнать заявленный в романе сумрак. Действует он при этом в согласии с заветами Шекспира и Калягина из «Здравствуйте, я ваша тетя». В том смысле, что «там, где любовь, там всегда проливается кровь». В большинстве своем герои картины живут насыщенной личной жизнью и на мероприятия типа поисков крестражей уделяют совсем мало времени, в том числе и экранного. На гормональном фронте в «Принце-полукровке» с большим отрывом лидирует опять-таки Рон, имеющий все основания пожаловаться другу Гарри: «Не могу больше целоваться, у меня все губы стерты, на, посмотри».

Три в одном

Гарри посмотреть отказывается. Зато сам строит робкие куры Джинни Уиззли. Однако создается впечатление, что как бы больше для порядка. Ясно, что с Дамблдором ему куда интереснее. Показательна, например, сцена, в которой хорошенькая официантка из лондонского кафе совершенно однозначно предлагает ему провести ночь (до таких кульбитов Роулинг не додумалась). Но тут появляется Дамблдор и его фраза: «Возьми меня за руку» -- гонит прочь любые посторонние мысли. У Гарри, но не у зрителя, поскольку все-таки очень трудно забыть громкое признание писательницы, что директор Хогвартса — не только добрый волшебник, но и гей. Беспокойство по этому поводу достигает апогея, когда Дамблдор убеждает главного героя, что тому кровь из носу необходимо втереться в доверие к педагогу Слизнорту, томному пожилому толстяку, имеющему обыкновение хаживать в розовом шелковом халате. Хорошо, что процесс уговоров не усугубляется, допустим, подмигиванием.

Между тем картину стоит смотреть. В конце концов, одним из признаков приличного кино является разнообразие трактовок. Мимо «Принца-полукровки» в любом случае не пройдут многочисленные фанаты эпопеи. Да и остальные зрители, думается, найдут в нем что-то свое: сказочный блокбастер, молодежную романтичную комедию или безысходную, как и полагается, гей-драму. В Ватикане, например, оценили воспетую в картине идею жертвенности. И она тоже тут действительно есть.