Гробница современного искусства отметила юбилей
В Петербурге в выходные отмечали 20-летие арт-центра «Пушкинская, 10». Праздник прошел скромно, но с осознанием культурной значимости этого адреса. Юбилей стал поводом для того, чтобы подвести итоги прошедших лет и понять, почему буйный сквот превратился в чопорный заповедник.
К юбилею фасад арт-центра стал похож на египетскую гробницу: вместо двух одиноких мемориальных досок (Борису Понизовскому и Олегу Григорьеву) повесили множество абсолютно одинаковых, наштампованных, с именами всех, кто здесь когда бы то ни было работал, -- Новикова, Смелова, Рихарда Васми и еще многих-многих-многих. И все эти имена -- громкие, важные в истории искусства -- сливаются в сплошной муравейник черненьких буковок.
Кузница штампов
То же самое, кажется, произошло и с «Пушкинской, 10». Стало уже общим местом утверждение, что это форма, потерявшая содержание, центр нонконформистского искусства, в котором нонконформизмом, естественно, уже давно не пахнет вовсе. Местные обитатели навострились производить его имитацию в промышленных масштабах, создали стандарты «независимого искусства». Фотографии -- обязательно двор-колодец, ржавый велосипед, лысый пионер (расшаркивание перед Смеловым). Живопись -- холст, масло, пестро-грязные цвета, колючие мазки (дань памяти Васми, да и всему «Ордену нищенствующих живописцев»). Музыка -- вечная секта адептов Джона Кейджа и прочих, дежурные ржавые железяки и хрипучая медь (низкий поклон Курехину). На фоне всего этого можно только радоваться, что 20-летие празднуют относительно скромно -- не переезжают, во всяком случае, на неделю в Манеж, как делали в предыдущие годы.
«Пушкинская», как любой арт-центр, неоднородна, здесь есть множество очень разных форматов. Есть, скажем, вполне сохранившая культурную вменяемость галерея Navicula Artis. Есть вовсе не ставший клубом «для тех, кому за...» Fish Fabrique. Но праздновали, конечно, день рождения не всего арт-центра, а именно тех стандартов, которые создает и поддерживает его костяк -- ГЭЗ-21 и Музей нонконформистского искусства.
Живой Новиков
Юбилей был чем-то похож на выставку достижений народного хозяйства. Каждая из принимающих в празднике участие галерей выставила то, что выставляет обычно, но в более концентрированном виде, постарались отразить свой формат. Выставочный зал Новой академии изящных искусств показал малоизвестные работы своего основателя, Тимура Петровича Новикова. Цикл «Счастье в садах» -- это четыре вполне традиционных и одновременно достаточно необычных для Новикова панно. С одной стороны, фирменная техника и композиция: мягкая, игривая ткань как громадное паспарту, в центре -- крохотное изображение. С другой же стороны, нетипичные для Новикова ориентальность и декоративность. Паспарту увито цветочными узорчиками, которые строгость композиции разрушают. «Счастье в садах» действует прямо противоположно отдающим мертвечиной мемориальным доскам, не мумифицирует Новикова, а оживляет.
Мумии нонконформизма
Остальные же выставки, наоборот, действуют с этой египетской гробницей заодно. Музей нонконформистского искусства решил пококетничать и наравне со своей малозначительной коллекцией нонконформистов третьего эшелона выставил молодых художников. На обеих выставках бросается в глаза полное и бесповоротное расхождение вывески и содержимого. В большом зале музея показали «международную выставку современного искусства»: полчища одинаковых работ исключительно местных обитателей. Так что вопрос, почему международная, остается открытым. Перенесли с соседнего этажа утыканных кнопками трех деревянных мишек Андрея Чежина. За остальными работами тоже, видимо, далеко ходить не пришлось. Глаз здесь скользит по работам и не цепляется ни за что. Только дважды останавливаешься, но не столько на работах, сколько на подписях к ним. В бесконечную череду малознакомых имен затесались одна работа Олега Маслова (пестрая, похожая на иллюстрацию к детской книжке и в то же время монументальная «Покатаемся на велосипедике») и одна -- Боба Кошелохова («Бытие роботов»), нонконформиста, совершенно своеобразного, а для советского искусства такого же невероятного и фантастического, как инопланетные роботы на земной поверхности.
Гладкий, не вызывающий никаких эмоций ряд работ отцов-основателей плавно перетекает в выставку «Новые имена». Казалось бы, тут-то и стоит встретиться отжившему свой век, обитающему в заповеднике нонконформизму с новым искусством, сегодняшним. Но нет, встречи не происходит. Как безнадежного больного, «Пушкинскую, 10» тщательно оберегают от любого влияния извне, свято хранят иллюзию, что на дворе 1970-е годы, в телевизоре по-прежнему сидит дряхлый генсек, а современное искусство заканчивается Пикассо. Ну, наверное, и не стоит лишний раз открывать двери в этот мирок, населенный живыми мертвецами.