Российское кинопроизводство в мистическом ожидании дна

Универсальный характер нынешнего кризиса требует рассмотрения всех его проявлений, в том числе тех, что не имеют прямого отношения к финансовой сфере: ничего не поделаешь, кризисом затронуто и сознание, по крайней мере сознание среднего индивида. Не у всех хватает силы беспечности, чтобы выходя с работы сразу же забывать о ней. Такая способность есть только у «совершенномудрых», как сказал бы Лао-цзы. Даже кризис в личной жизни вполне может оказаться производным от общемировых проблем. Что уж говорить о кино.

Но попробуем поговорить, попробуем обозначить складывающиеся тенденции, возможные следствия из возникших проблем и возможные пути выхода. Прежде всего, вспомним лозунг римского плебса: хлеба и зрелищ! Чем труднее были времена, тем громче звучал сей лозунг. Его вообще можно считать позывными кризиса. И лишь наступавшая мерзость запустения приводила к полному предсмертному затишью. С этой точки зрения влияние кино, все еще остающегося зрелищем номер один, не только не уменьшится, но наверняка даже усилится: надо же как-то бороться с возрастающей мучительностью времяпрепровождения.

Но перемены в репертуаре и в структуре кинопроизводства неизбежны, они уже происходят. Должны отступить на второй план вариации на тему «богатые тоже плачут», поскольку все знают, что так им и надо. Фильмы, подобные «Дьявол носит Прадо», всегда раздражавшие кинокритиков, теперь наконец начинают раздражать и рядовых зрителей, которых накрывает темная волна растерянности, возмущения и отчасти злорадства. Восторженные «зарисовки с Рублевки» тоже отходят на второй и даже третий план -- это видно и по текущей литературе, и по сетке телепередач.

Но с основной кинопродукцией Голливуда в целом ничего плохого не может случиться. Произойдет некоторая перестройка. Она уже осуществляется на ходу: чуть больше крови, жажды мести, чуть меньше сусальности, политкорректности – и обновленный блок зрелищ будет востребован в полной мере. Словом, производство коммерческого кино обладает не меньшей устойчивостью к кризису, чем хлебобулочная промышленность.

Другое дело -- кино некоммерческое, авторское и вообще «неформатное»: тут потери неизбежны. Из теории эволюции известно, что когда условия отбора ужесточаются, из популяции убираются все излишества, все носители «повышенной странности», появившиеся в силу особо благоприятных условий – не многим из них суждено доказать свою жизнеспособность. Для экономической системы в целом здесь есть и положительные моменты, особенно в условиях России (еще лучше сказать, Москвы): любой здравомыслящий экономист сочтет благом хотя бы частичное вымирание неимоверно разросшегося офисного планктона, занимающегося по большей части имитацией рациональной деятельности, то есть экономической мистикой.

Увы, то, что является полезным и оздоровляющим началом для экономики, для культуры губительно, ведь здесь лишнее важнее необходимого. Оригинальное художественное кино России, только-только вставшее на ноги, ожидают нелегкие времена. Бизнес, с грустью увольняющий внутренних бездельников, едва ли захочет поддержать тех, кто относится к внешним бездельникам. Вряд ли можно рассчитывать и на поддержку государства – во-первых, как всегда найдутся дела поважнее, а во-вторых, существующий сегодня механизм «государственного финансирования кино» (весьма скудного) настолько непрозрачен и, скажем так, небеспристрастен, что, может быть, лучше и не надо. Так что вся надежда на индивидуальную волю умных людей -- все-таки Россия страна киноклубов и мы знаем некоторых вполне успешных выходцев из среды. Но и тут все будет зависеть от глубины кризиса, от напряженности мистического ожидания дна…