Вдумчивые интерпретации от звездного дирижера

Любимец Байройта

Кристиан Тилеманн, возглавляющий оркестр Мюнхенской филармонии с 2004 года, впервые играл в России. Тилеманна, которому недавно исполнилось 50, считают одним из самых выдающихся дирижеров австро-немецкой традиции, духовным наследником Вильгельма Фуртвенглера и Герберта фон Караяна, призванным если не консервировать, то сохранять эту традицию в лучшем виде. Еще в юном возрасте Тилеманн поступил ассистентом к Караяну, в 38 стал главным музыкальным директором Deutsche Oper в Берлине. С 2000 года он дирижирует на Байройтском фестивале и является, по сути, его художественным руководителем (формально он главный консультант возглавляющих фестиваль праправнучек Вагнера Катарины Вагнер и Эвы Вагнер-Паскье). Именно с вагнеровскими операми Тилеманн добился мирового признания. «Тристана и Изольду» он дирижировал с полсотни спектаклей. И симфонический репертуар у дирижера в основном немецкий -- Брукнер, Бетховен, Шуман, Рихард Штраус, -- который он разрабатывает с завидной интенсивностью, практически не заступая на иные территории. Но внутри этого постоянства и пристрастия к повторению происходит большая интеллектуальная работа. И отечественному слушателю она может показаться довольно непривычной.

Непредсказуемая и прекрасная медлительность

Дебютное выступление оркестра Мюнхенской филармонии на сцене Мариинки-3 открыло небольшое произведение Роберта Шумана «Увертюра, скерцо и финал» в редакции 1845 года, сыгранное легко и остро, с доведенной до блеска артикуляцией, с прозрачным, даже аналитичным оркестровым звуком. К примеру, в фугированном начале третьей части были отчетливо слышны все струнные голоса, что неведомым образом сочеталось с особой романтической теплотой звучания. Торжественная увертюра продолжилась Концертом Грига ля-минор -- предсказуемым хитом в любой концертной программе.

Но здесь начались сюрпризы. Тилеманн, красиво и артистично работающий с оркестром, представил совместно с пианистом Рудольфом Бухбиндером интерпретацию вдумчивую и едва ли не ироничную. Оркестр под управлением Тилеманна имеет прекрасную черту: ему особенно удаются медленные темпы и тихий звук. И не потому, что это легче играть. Напротив, это сложные моменты партитуры, в которых проверяются слаженность, умение слышать нюансы, думать над исполнением. Неожиданные до резкости смены темпа Тилеманн демонстрировал со всем изяществом еще в первом номере программы. В григовском произведении замедления и пианиссимо как оркестра, так и солиста носили чуть ли не исследовательский характер. Только дело в том, что исследовать там в общем-то нечего: романтическая лирика с ярким норвежским колоритом призвана будить чувства порывами и мелодическими щедротами. А когда они разъяты с точностью и тщанием хирурга, то кажутся старомодными и пустыми, почти анахроничными. Чтобы не запутаться в постмодернистской игре с текстом и контекстом, Тилеманн время от времени возвращал оркестр к подлинному романтическому аффекту, добиваясь от послушных музыкантов практически скрытой истерики в танце халлинг.

Кардинальская поступь

Третий номер программы снова Шуман, симфония № 3, Рейнская, написанная композитором, занявшим к 1850 году пост музыкального директора Дюссельдорфа. В синкопах этой пятичастной симфонии оркестр немного увяз, особенно к последней части. Но четвертую часть -- «в характере аккомпанемента к священной церемонии», как пометил сам автор этот раздел симфонии, вдохновившись возведением Кельнского епископа Йоханнеса фон Гайселя в сан кардинала, -- исполнили чрезвычайно торжественно и даже мрачно за счет в первую очередь тромбонов и группы деревянных духовых. При этом между четвертой и пятой частями дирижер решил не делать паузу, возможно, из-за того что публика в этот вечер вела себя некорректно, аплодируя между частями произведения.