Шорт-лист премии «Большая книга», объявленный во вторник, подчеркивает историческую тенденцию в современной русской литературе. Явного фаворита в списке финалистов не наблюдается.
У Вальтера Беньямина есть подсчет: «Сегодня процент отбросов в общем объеме художественной продукции выше, чем когда бы то ни было... Перед нами простая арифметическая пропорция. За прошедшее столетие (написано в 30-х годах. -- Infox.ru) население Европы увеличилось несколько больше, чем в два раза. В то же время печатная и художественная продукция возросла, насколько я могу судить, по крайней мере в 20 раз, а возможно, и в 50, и даже 100 раз». Отсеять эти отбросы (значительная часть которых, впрочем, находит своего читателя) призваны литературные конкурсы и премии.
Премиальный размах
Общественный резонанс имеют, как называет их Александр Гаврилов, редактор «Книжного обозрения», премии-экстраверты, которые не только раздают грамоты и награды, но и формируют читательские интересы. К таким премиям относится «Большая книга», большая во всех отношениях. Ее призовой фонд составляет пять с половиной миллионов рублей, три из которых получит победитель.
До раздачи миллионов пока дело не дошло. 26 мая на торжественном литературном обеде в ГУМе был оглашен короткий список, в который вошли 13 книг. Экспертный совет будет читать эти 13 томов все лето, а трех победителей изберут в ноябре.
Не только огромный призовой фонд отличает «Большую книгу». Хотя это и частная премия, но размах, состав экспертов и результат (трем победителям и лауреатам короткого списка обеспечены полки в магазинах, контракты и широчайшая читательская известность) выводит ее на государственный уровень. При отсутствии интереса государства к большой литературе «Большая книга» занимает вакантное место Сталинской и Ленинской премий.
Премиальная преемственность
Русский писатель, как известно, совесть нации. И главную премию страны получает, при априорной компетентности жюри, выразитель духа времени, тот, кто пишет слово Родина с большой буквы, как бы анахронично это сейчас ни звучало. Космополитов привечают другие институции. В разное время Сталинскую (с 1949 года Ленинскую) премию получали «Кавалер Золотой Звезды», «Тихий Дон», едва не получил «Один день Ивана Денисовича». Подай «Новый мир» заявку годом раньше, быть бы Солженицыну лауреатом не в 90-м, а уже в 63-м. Так что известное выражение «писатель пописывает, читатель почитывает» к «Большой книге», преемнице Ленинской, не подходит. Что же заботит русских писателей, о чем душа болит?
Список финалистов для всех оказался неожиданным. В него не вошли, казалось, беспроигрышный роман Ильдара Абузярова «XVIII. Роман одной недели», бестселлер Андрея Геласимова «Степные боги», неопочвеннический «Сахарный Кремль» Сорокина. Зато во второй раз финалистами стали Ольга Славникова, классик Владимир Орлов и Мария Галина. Успех Галиной был предсказуем -- это один из немногих оправдавшихся прогнозов. Выход в финал ее «Малой глуши» -- радостное событие.
Премиальная тенденция
Как сказал, открывая литературный обед, Михаил Сеславинский, руководитель Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям, книги короткого списка суть то, что нужно прочитать летом образованному человеку. Разумеется, уважаемое жюри в отборе литературы не могло руководствоваться идеологическими мотивами. Но определенная тенденция в коротком списке есть.
48 книг длинного списка охватывали большой спектр тем, как им и положено. Все хорошие писатели разные, только плохие похожи друг на друга. Короткий же список однобок и зануден. Похоже, что составляли его, не отбирая лучшее, а, наоборот, отбрасывая негодное, недостойное самой значительной премии страны. Абузяров -- о террористах-исламистах, долой его. Сорокин -- слишком страшен, в печку Сорокина. В самом деле, странно было бы видеть его получающим из рук министра печати награду за русофобский «Сахарный Кремль». Арабов написал роман «Чудо» про страсти в семье бизнесмена, не надо страстей. И так далее. Круг тем книг, отобранных по отрицательным критериям, естественно, оказался зауженным. Собственно, тема осталась одна: отечественная история.
Вадим Ярмолинец, глядя из Америки, романтически вспоминает постсоветские свободы и рок-н-ролл. Борис Хазанов из Германии в романе «Вчерашняя вечность» возвращается к временам детства и юности в Москве у Красных Ворот. Юзефович, Терехов и Балдин написали сложно построенные исторические романы, говоря кратко. Туда же Владимир Орлов.
В железнодорожных рассказах Славниковой -- то бывшие люди, то наследники знаменитых фамилий. У Аллы Марченко -- биография Ахматовой. У Андрея Волоса -- быт Афганской войны. У Марии Галиной действие ловко закрученного детектива происходит в приморском советском городке... За бортом премии остались в основном социальные прогнозы, романы с несчастливым концом, да и просто лирические тексты о наших современниках. Хотя о современниках пишет финалист Евсеев в цикле рассказов «Лавка нищих», но, правда, в сказовом стиле.
При знакомстве с коротким списком «Большой книги» создается впечатление, что для русскоязычного мира все кончилось. Осталась только история -- героическая, эпическая, мистическая, на любой вкус. В чем причина этой тенденции? Почему лучшими признаны книги, предпочитающие прошлое современности? Это ностальгия или своего рода почвенность, попытка обосновать шаткую окружающую действительность? Неужели из популярных авторов реалии сегодняшнего дня готов без устали описывать только графоман Гришковец? Безусловно, все 13 -- хорошие книги. Будущее у русской литературы есть. А вот каким представляется будущее страны, об этом молчат лауреаты самой большой премии государства. Об этом говорят другие книги.
