На экраны выходит «Киллер» с Микки Рурком -- невнятный триллер, к счастью, снятый еще до «Рестлера». В противном случае об артисте Рурке можно было бы опять надолго забыть.
Элитный наемный убийца Арман Дега с индейскими корнями и битловской кличкой Черный Дрозд (Микки Рурк), как оно нередко бывает с киллерами в кинофильмах, нехорошо прокалывается два раза подряд. Первым делом нечаянно убивает младшего брата. А потом -- намеренно, однако так же неосмотрительно -- не только прописанного в договоре босса мафии, но и его юную приятельницу, которая была дорога заказчику. Два очевидных косяка с дотошностью говорящих электронных часов для особо тупых и прапорщиков сигнализируют, что пора бы на отдых. Однако Дрозду как будто бы все мало.
Он знакомится с отморозком Ричи Никсом (Джозеф Гордон-Левитт) из той обременительной породы бойких юношей, о которых в народе говорят: с таким другом враги без надобности. Быстро поладив, герои отправляются доить деньги из загодя присмотренного владельца агентства недвижимости. Вместо мягкотелого яппи в офисе оказываются агентша (Дайан Лейн) и ее зашедший на огонек муж-сварщик (Томас Джейн), по сермяжной простоте решивший дать налетчикам отпор. После того как молодой коллега Дрозда грохается на пол, придавленный дизайнерской головой лося, становится понятно, что дело опять выйдет не из тех, какие подшивают в резюме. Оставшееся время киллеры преследуют супругов как ненужных свидетелей, а за ними в свою очередь трусят агенты ФБР. Из всего этого выходит один, да и то незапланированный прок, поскольку супруги, разрумянившись от новых впечатлений, передумывают разводиться.
Стоило ли косу расплетать
Фильм вписывается в заложенную давним «Завсегдатаем бара» и свежим «Рестлером» тенденцию отождествления Микки Рурка и его героев. В том плане что и персонаж, и исполнитель, безусловно, знавали лучшие времена, но теперь, вдоволь накуролесив, вынуждены браться за любую профильную мелочовку. И спасибо, что не за разгрузку вагонов. Так, первоначальная цена вопроса в «Киллере» составляет $20 тыс., смехотворные даже в условиях мирового кризиса, ради которых Черный Дрозд в годы расцвета, думается, и косы бы не расплел. Рурк ничего особо и не расплетает, пользуясь, видимо, рекомендациями режиссера изо всех сил экономить на словах, телодвижениях и мимике. Эта невозмутимость очень гармонирует с заплывшим лицом артиста: впечатление такое, что он пребывает в образе не индейца, а поевшего мухоморов эскимосского медиума, если не сказать морского котика.
Статика Рурка, особенно впечатляющая на фоне ходящего в кадре огненным колесом Гордона-Левитта, призвана по идее обозначать житейскую мудрость. Присутствием которой в сюжете, основанном на романе популярного беллетриста Элмора Леонарда («Достать коротышку» и т. д.), сценаристы, однако, нисколько не озаботились. Персонажи бредут к финалу, в равной степени долгожданному и для себя, и для зрителя, тропой нестыковок и глупостей, сохраняя при этом убийственную серьезность. Столь леденящую, что проблесковые маячки юмора вроде сеанса массажа, который скрюченная ревматизмом эпизодическая старушка получает вместо пули (просящейся по логике событий), оставляют, как оно иногда бывает с шутками, ощущение ужасной неловкости.
Сварщик в Простоквашине
Сценаристы, надо полагать, и зашухарили всю, пусть так и оставшуюся теоретической, малину. О том, что Джон Мэдден («Влюбленный Шекспир») не совсем бездарный режиссер, все-таки можно догадаться по эпизодам, в которых юный гопник пощипывает нервы старшего товарища, как бы проверяя: а что, интересно, будет со спящим тигром, если подпалить ему усы? -- и старший товарищ со вздохом показывает, что будет. Камера видного оператора Калеба Дешанеля кружит над заснеженным куцым пейзажем а-ля зима в Простоквашине, идеальным для медитативных поселковых триллеров вроде «Фарго» и «Бессонницы». Дайан Лейн органично сочетает пеньюар с дробовиком, а из Томаса Джейна получается вполне себе убедительный сварщик, хотя в кадре ему ничего варить и не приходится. Все это, вместе взятое, однако, являет собой жалкое, душераздирающее зрелище, что как будто понимает и Рурк, пару раз прикрывающий от стыда глаза. Понятно, что о чем-то своем, но получается выразительно.
Ясна и логика продюсеров, положивших в 2007-м малоудачную ленту на полку и выпустивших ее после официально объявленного камбэка артиста в кино (из которого он, впрочем, никуда не уходил). Снимись Рурк в «Киллере» после «Рестлера» -- это было бы как бесславный конец 100-дневного царствования Наполеона между отсидками на островах Эльбы и Святой Елены. Такое Ватерлоо районного масштаба.
