Наглядное пособие по исламу

Пережив не без потерь, подобно православным иконам, антирелигиозные кампании советских времен, шамаили лишь совсем недавно стали предметами коллекционирования. Правда, самых первых картинок на стекле теперь уже не найти. И то, что представил в музее Фонд Марджани из Казани, в основном относится к первому двадцатилетию прошлого века. Впрочем, это был самый активный период создания и распространения «священных лубков», тиражи которых доходили до нескольких десятков миллионов экземпляров.

Традиция изготовления народных картинок, служивших и дидактическими наставлениями, и оберегами, и путеводителями по священным для мусульман местам, и даже географическими картами, была занесена в Поволжье в конце 1870-х годов из Турции. Правда, само название ираноязычное. «Шамайэл» означает «священная картина» и «портрет». Портрет, поскольку в шиитской Персии было разрешено и даже принято изображать (разумеется, условно) четвертого праведного халифа. У казанских татар, то есть у суннитов, считалось, что любое изображение человека «отпугивает от дома ангелов и сводит на нет любую молитву». Тем не менее своеобразный портрет был -- описательный. Как, например, «Словесный портрет пророка Мухаммада со слов Али», где весьма объемный текст забран в декоративный картуш-венок. Пожалуй, это можно было бы назвать, пользуясь современной терминологией, вполне концептуальным решением.

Впрочем, и сам текст, точнее, его каллиграфическое написание арабской вязью, становился изображением, превращая, скажем, кораническую суру (стих) «Власть» в прихотливый чертеж некоей мечети, «Хвалу Аллаху» -- в план садового участка («Благословенный сад»), перечисление пророков с хронологией их жизней -- в парусник («Ковчег спасения»). Таким образом, повешенный на стену шамаиль предназначался как для чтения, так и для разглядывания. С известными оговорками это напоминает западноевропейскую каллиграмму, идущую от средневековых скрипториев к Рабле и до Аполлинера. Шамаили доходчиво пересказывали канонические тексты, например о деяниях и проповедях Сулеймана (Соломона), причем прибегая к вполне современным реалиям: вот, например, места для сподвижников пророка -- шесть венских стульев фирмы «Тонет», вот его письмо к царице Савской в виде запечатанного сургучом конверта.

Обращенные к народному восприятию шамаили отражали и невероятные местные легенды и сказания. Согласно одной из них, где-то под Псковом с небес спускается цепь пророка Дауда (Давида), до которой дотянуться может только праведный истец. И фантастическая география этой местности воспроизведена в шамаиле с большой убедительностью.

Впрочем, иные народные картинки помимо всего прочего имели и практическое назначение. Глядя на эти шамаили, собиравшийся совершить хадж мог представить, как выглядят Стамбул и Дамаск и как из Дамаска можно добраться по Хиджазской железной дороге до Медины и Мекки, да и в целом -- что собой представляет современный мусульманский мегаполис с реющими аэропланами и дирижаблями, пароходами и паровозами. Для приобщения к современной цивилизации стоило лишь купить картинку типа «Чудеса техники в Эдирне». Причем в этих изобразительных гидах подписи специально делались на старотатарском языке, более распространенном, чем арабский. У цивилизации в ее советском варианте шамаиль не нашел понимания: к концу 1920-х годов арабский алфавит в тюркоязычных республиках был насильственно заменен латиницей, а позднее -- кириллицей. Какой же мог быть шамаиль из латинских литер? Однако и Аполлинер не получился.