Эдуард Лимонов ведет молодежь в империю мечты

У входа в клуб Artefaq, где проходила презентация новой книги стихотворений Лимонова, топтался невзрачный юноша. Незаметная курточка, серая кепка -- мимо такого пройдешь и не заметишь. Если бы не взгляд, внимательный, настороженный, который юноша бросал на всякого входящего в заведение. В самом кафе сидела и стояла нетипичная для поэтических чтений публика. Просто строго одетая и с такими же внимательными глазами. Ко вновь пришедшему сразу же направилась делегация --выяснить, кто пришел и зачем. После правильных ответов -- «К Эдуарду Вениаминовичу», «По личному делу» -- девушка Елена записала мой телефон и пообещала договориться насчет интервью. Обрадованный, я стал слушать поэта. Лимонов в это время читал:

Я канделябр в руках у тьмы,

Объединю в лучах свободы

Собою многие народы,

Зарою ветхие гробы…

Стоя к публике боком, меж двух телохранителей, Лимонов рычит, Лимонов ревет. Микрофон Лимонову не нужен -- он привык командовать. Он совершенно искренен. Лимонов -- автор и герой эпоса о самом себе, единственный персонаж своей игрушечной Вселенной любви, мирового порядка и зла.

Лимонов примеряет на себя героические роли. Он председатель колхоза («Мне нравится рабочий запах «Волги»), патриарх («Дом»), доктор Фаустус и даже биоробот. Эти ипостаси литературного Терминатора суть воплощения детского взгляда на мир, фантазии 66-летнего подростка Савенко, который воспринимает реальность как эстетический феномен. Лимонов любопытен, ему все интересно, но не больше. Он не станет председателем, президентом, космонавтом, Лимонов останется в своей роли Э. В. Лимонова -- она на нем сидит как влитая.

Добрая половина книги -- поэтический дневник отношений автора с его последней женой, которая с малолетними детьми уехала в ненавистный Лимонову край Гоа. Инвективам в сторону «грязных хиппарей» посвящено немало cтрок. Но герой Лимонова, то есть сам Лимонов, не позволяет себе мещанской злобы. Он горд. Тем, что пережил множество жен и подруг, товарищей, Джозефа Бродского. О Бродском, в некотором роде давшем литератору-Лимонову путевку в жизнь, он пишет так:

Хоть нос твой ввысь,

Но грудь опала.

Плешив ты, лыс,

и счастья мало…

Лимонов пишет много и, вероятно, набело. Конечно, это стихи графомана. Но очень талантливого и честного, чего нельзя сказать о большинстве представителей современной поэзии, по велению шила в заднице штампующих бессмысленный верлибр или тяжеловесные конструкции а-ля Джозеф Бродский. За строки «Моя мать сошла с ума, а жена беременна. На жену легла вдруг тьма, надеюсь, это временно» или «Ты, Анна, умерла, а я живу, / великолепный, молодой, здоровый, и с женщиною страстною и новой. Ты, Анна, умерла, а я живу!» поэту Лимонову можно простить рифмы «Сталин-Сахалин», неудобочитаемые обороты и весьма вольное обращение с грамматикой и смыслом.

Почти все книги Лимонова -- о самом себе. О Лимонове-эмигранте, хулигане, поэте, солдате и политзаключенном. Выпадающий из этого ряда «Палач» -- творческая неудача, чего не скрывает и сам автор. Новый сборник «Мальчик, беги» --хронологическая подборка стихотворений за последние два года. Язык не поворачивается назвать это исповедальной лирикой -- исповедоваться автору не в чем. Каждое стихотворение -- гимн Лимонову, который живее всех живых, Лимонову -- бойцу, отцу и просто человеку. Даже «лирические» зарисовки («О девка ушлая! Вы мне моргали во всероссийском выставочном зале») обращены опять же к автору. Который, впрочем, на этот раз не чужд некоторой дидактичности. Императив в названии сборника обращен не только к читателю, но и персонально к последнему сыну Лимонова Богдану. Младенец по прихоти бывшей жены обретается ныне в Гоа, но автор «Богдану, годовалому ребенку, успел купить китайский автомат, и пистолет, и рацию, и кепи…»

Куда читателям и младенцу предлагает бежать Лимонов, неясно. Зато понятно откуда -- из женского рационального мира стабильности и домашнего порядка. Вселенная вообще представляется Лимонову маткой, исторжение из которой в невиданный мир неизбежно:

Вода, белки плюс формула души.

«Бегите, вы готовы, малыши!»

В этом дивном мире мечты, как в последнем, ненапечатанном романе последнего постмодерниста Радова «Уйди-уйди», Лимонов навсегда остается ребенком.

Холодный и рациональный взгляд на мир совершенно чужд писателю. И поэтому в ответ на интервенцию Ирака Лимонов выстраивает национал-большевиков в торжественной линейке на набережной Карповки, и их перекличка для него равна залпу орудий по ненавистному врагу. Именно поэтому возглас «Богами призван я страну мою от гнета / Немедленно! Сейчас! Освободить!» для Лимонова не поза, он действительно готов, дай ему только точку опоры. Нет и не будет такой точки, но для Лимонова и его последователей в мире мечты это не проблема.

В 1995 году, когда все только начиналось, я был немного ближе знаком с деятельностью партии, чем в нынешние полуподпольные времена. Но думается, сейчас рядового партийца занимают не только судьбы России, но и желание стать таким, как Лимонов, -- эпическим героем. Личностью, которая в пику всей советской психологической школе (ее пока никто не опроверг) проявляется не через социальное взаимодействие, а сама по себе, по собственному желанию и в силу собственного интереса. Скандалист и эпатажник Лимонов стал наставником молодежи. И формы, в которые выливается это наставничество, это формы мечты, которая в эпической вселенной Лимонова реальна.

Вспоминаем все мужчине нужное:

Документы, деньги и оружие.

Ствол холодный, верные друзья,

Партия незыблемо твоя.

Власти, кстати, принимают мечты всерьез, хотя гранаты лимоновцев начинены всего лишь краской.

Юноша, так и простоявший весь вечер у входа в Artefaq, достал из кармана штанов рацию: «На улице чисто, можно выходить». Тихо подъехал незаметный черный автомобиль, из подвала организованно вышла толпа партийцев, а в ее центре, зажатый невысокими плечами телохранителей, сам Эдуард Вениаминович. Быстро-быстро прошагал он несколько метров до машины и уехал по своим руководящим делам. Писать указы и новые стихи, размышлять о судьбах родины и ушлых девках.

Вечно молодому Лимонову уже 66. Не судьба ему, возвращенцу, срамнику, солдату мелких войн и большому поэту, стать на исторической родине членом политбюро или на худой конец Госдумы. Но своя небольшая империя у него уже есть.

А девушка Елена за три дня на связь так и не вышла. Партия, наверное, не велит.