Концерт в зале Чайковского меццо-сопрано Вивики Жено (США) обещал сенсацию. Но двух удачных бисов для сенсации оказалось все-таки маловато.
«Ну зачем она поет?»
Родом с Аляски, Вивика Жено -- обладательница путаной родословной, феерической колоратурной техники и раскомплексованного слегка латиноамериканского тембра. Она ездит по всему миру и поет как женские, так и мужские оперные партии. Причем последних у нее чуть ли не вдвое больше. Сейчас за Вивикой Жено значатся 33 оперных роли. Она начинала в 1994-м как россиниевская певица, но со временем переквалифицировалась в барочную. В Москву Жено приехала из Турина, где спела одну из своих любимых партий в опере Генделя «Итальянка в Алжире».
Мало кто ожидал, что программа московского концерта мировой знаменитости (в сопровождении оркестра Musica viva c испанским маэстро Карлосом де Арагоном) будет сварена по рецепту «каши из топора». Россиниевское бальканто после барочных арий Вивальди, Генделя и Хассе -- еще полбеды. Но музыка сарсуэл (испанской разновидности оперетты) была тут совсем не к месту. Все же филармонические выступления подразумевают этикет, отличный от оперных open air в духе шенбруннского шоу Анны Нетребко с Доминго и Виллазоном.
Публике, настроившейся на красивое продолжение барочной темы после недавнего «Орландо» Генделя (вот уж где солисты являли настоящий европейский класс), пришлось оценивать гостью по ею же заниженной шкале. Видимо, чувствуя что-то не то, Жено решила держаться как забивший на все тинейджер. Номер за номером она одинаковым голосом пела арии: мужские (из «Неистового Роланда» Вивальди и «Альцины» Генделя) либо женские (из «Баязета» Вивальди, «Сенокриты» Хассе). Как бы то ни было, главное мы увидели. А именно -- фирменную губную дрожь, которой Вивика Жено сопровождает как мелкие барочные колоратуры, так и долгие концовки арий. Затрудняясь с описанием ее очень специфического амбушюра (когда губы дрожат, как у норовистого скакуна), специалисты признают ее технику колоратур уникальной.
В нарезке концертных номеров имитируемое Жено мужское пение обрело, к сожалению, формальный оттенок. Андрогинные краски голоса, конечно, производили эффект. Порой (как в бисовой арии из первого акта уже поминавшегося тут «Орландо» Генделя) -- даже феерический. При этом самые удачные номера отчего-то выглядели заученными трюками, если не сплошным аттракционом. «Хорошо отоваривает колоратуры», -- шепнул один музыкальный критик в антракте, сознавшись, что некрасивый голос Жено вогнал его в дикую тоску по меццо Мерилин Хорн. Другой же критик только пожал плечами: «Ну вот зачем она поет?»
«Это сделало меня уверенной в себе»
Между тем на утренней репетиции наблюдать за певицей было сплошным удовольствием. Сидя на полу в углу сцены она слушала оркестровое интермеццо из сарсуэлы «Свадьба Луиса Алонсо», самым непосредственным образом реагируя на музыку. Если бы не ее признание -- «у меня в крови полный бардак», -- Вивику Жено можно было бы принять за латиноамериканку. Ритмичные движения плечами, танцевальный проход к дирижеру -- еще не все. Главным было удовольствие, получаемое ею от музыки и тут же транслируемое на других. Но вечером все это куда-то исчезло.
Вивика Жено является законной продолжательницей тренда, начатого самой Чечилией Бартоли (имеется в виду выпущенный ею в 2000-х диск кастратских арий Вивальди). Собственный диск Жено «Арии для Фаринелли» не оставляет сомнений, что она-то как раз верно выбрала роль, которой пухленькая виртуозка Бартоли внешне не слишком соответствует.
Рассказывая о себе Infox.ru, Вивика Жено заметила, что многому учится у нынешних контртеноров (с ними у меццо действительно общая территория). Сознание физиологической разницы между теми и другими не мешает ей чувствовать себя уверенно в самых разных ролях. «Я не стараюсь прямо-таки изобразить мужественность, -- утверждает она, -- а стараюсь постичь психологию характера. И понимаю, что у мужчин те или иные эмоции выражаются гораздо сильнее, чем у женщин. А вообще, андрогинность свойственна самой эстетике барокко. Если вспомним картины той эпохи, мы увидим совмещение полов в лицах, в изгибах фигур и во многом еще».
Увлеченная всерьез и надолго ничуть не двусмысленными в ее случае «переодеваниями», Вивика Жено пошла дальше многих, позволив в венской постановке генделевского «Ариоданта» (где поет злодея Полинессо) пририсовать себе бородку и усики. «Но это был make up, -- созналась она, -- потому что если бы мне приклеили бороду, я бы не смогла петь». В Москве Вивика Жено за вечер сменила два платья, одно красивее другого. Возможно, выйди она в брюках, а так же с пририсованными бородой и усиками, результат был бы иным.
