«В России есть регионы, где медицинские чиновники ничего не хотят знать о тяжелых ревматологических больных»

Эти препараты уже несколько лет успешно применяются для лечения больных во многих европйских странах и США. Недавно они стали использоваться в НИИ ревматологии им. В.А. Насоновой в Москве. Но их необходимо принимать длительное время, а не только в период нахождения в стационаре. Больные же после выписки должны обращаться в региональный департамент Минздрава по месту жительства для того, чтобы получить дорогостоящий препарат. И там все зависит от решения чиновника: будут ли выделены на него деньги или нет. К сожалению, решение часто бывает отрицательным. Причина: препарат не входит в список ЖНВЛП.

Что такое «системная красная волчанка»

Системная красная волчанка (СКВ) – это аутоиммунное заболевание, при котором происходит сбой работы иммунной системы и антитела начинают вырабатываться против собственных здоровых клеток и тканей организма человека. Это приводит к системному воспалению, которое затрагивает кожу, суставы, почки, центральную нервную систему, сосуды. В конце XIX века эту болезнь называли просто красной волчанкой, потому что красная сыпь, появляющаяся у больного на лице, напоминала волчьи укусы. Потом болезнь стали называть системной, поскольку она поражает разные органы.

Это заболевание встречается довольно часто. По статистике ВОЗ, системной красной волчанкой во всем мире страдают более 5 млн. человек. В России – около 0,1% взрослого населения - это сотни больных, которые требуют квалифицированной диагностики, лечения и дальнейшего мониторинга. Чаще всего системной красной волчанкой (а это самое распространенное заболевание из всех болезней соединительных тканей) болеют женщины до 40 лет и девочки-подростки.

Болезнь очень опасна – часто она протекает с обострениями, а без лечения быстро приводит к летальному исходу. Так и происходило вплоть до середины XX века, но появление глюкокортикоидных гормонов и, в частности преднизолона, сделало настоящую революцию в медицине, сравнимую с открытием антибиотиков Александром Флемингом. Сейчас для лечения СКВ используются глюкокортикоиды, цитоститики, антималярийные препараты, иммуномодулирующие агенты. Но часто они вызывают серьезные побочные эффекты.

«Системная красная волчанка, к сожалению, заболевание непредсказуемое и травматичное для большинства больных. Травматичное не только потому, что оно может травмировать сами системы, органы, ткани, превращая пациентов в инвалидов. Но, к сожалению, та терапия, которой мы располагаем, не лишена большого числа побочных эффектов, а осложнения этой терапии иногда становятся более травматичными и более тяжелыми, чем сама болезнь. Классический пример: пациентка, которая лечилась глюкокортикоидными гормонами в течение длительного времени, вылечилась от волчанки. Но она стала глубоким инвалидом: передвигается в инвалидной коляске, у нее сахарный диабет, множественные переломы, метаболический синдром, артериальная гипертензия», - говорит заведующий лабораторией интенсивных методов лечения НИИР им. В.А. Насоновой профессор Сергей Соловьев.

Спасти можно

Врачи стоят перед трудным выбором: снизить активность болезни или не допустить появления побочных эффектов от лекарственной терапии. Усилия современной ревматологии направлены как раз на решение этой дилеммы.

В настоящее время на основе достижений молекулярной биологии появились генно-инженерные биологические препараты, которые действуют таргетно и влияют на конкретные молекулы и патогенетические механизмы, подавляя воспаление. За счет этих препаратов можно существенно снизить дозу глюкокортикоидов, а значит уменьшить риск побочных эффектов.

«Эти препараты, я считаю, нужно назначать как можно раньше. Сейчас по европейским и российским рекомендациям мы назначаем их при большом количестве органных повреждений – при переломах позвоночника, сахарном диабете, катаракте, кардиоваскулярных патологиях. Если мы раньше будем назначать генно-инженерные препараты, то этих повреждений будет меньше или не будет совсем», - подчеркивает Сергей Соловьев.

Все решает чиновник

Но самая большая проблема заключается не в медицинских рекомендациях, они как раз, скорее всего, будут в будущем пересматриваться. Самая большая сложность – в доступности этих препаратов для российских пациентов. Стоимость препарата составляет примерно 30 тысяч в месяц - 500-700 тысяч в год, а принимать его необходимо в течение нескольких лет.

«У нас в институте (НИИ ревматологии, ред) в стационаре мы может ввести начальный курс генно-инженерных биологических препаратов нашим пациентам. На это хватает денег по ОМС. Но большинство препаратов необходимо получать ежемесячно в течение неограниченного времени. Больные же находятся в стационаре ограниченное время – 2-3 недели. После выписки мы даем нашим пациентам документ на ДЛО (дополнительное лекарственное обеспечение), где мы пишем, что по жизненным показаниям показано применение данного препарата. С этой бумагой с подписью главного врача пациенты должны обратиться в департамент здравоохранения региона по месту жительства. И там уже на уровне департамента решают, выделить ли деньги на этот препарат или нет», - говорит Сергей Соловьев.

К сожалению, поскольку препарат не входит в список ЖНВЛП, здесь все зависит от решения, которое примут региональные чиновники. Есть регионы, где препараты выдают. Это, например, Тюмень, Хабаровск, Московское область, Москва. Но часто денег на препарат не выделяют. Так произошло с пациенткой, 23-летней молодой женщиной из Брянска.

«Вначале я с огромным трудом получила направление в Москву в Институт ревматологии. И здесь прекрасные специалисты. Мне назначили генно-инженерные препараты. Но, когда я после выписки обратилась в местный департамент здравоохранения в Брянске, мне отказали в этих препаратах. Брянск прислал ответ – препарат не входит в список в ЖНВЛП. Мне очень тяжело. И я не знаю, куда мне обращаться», - рассказывает пациентка.

«Это очень грустно, что тяжелейшее заболевание выбрасывает из жизни молодых женщин. А генно-инженерные препараты, способные облегчить жизнь страдающим СКВ, не по карману большинству пациентов. Люди теряют работу, теряют свой социальный статус. Быть инвалидом очень тяжело, человек лишается еще здоровья. Обидно, что государство не может обеспечить современными препаратами тяжелых больных и вешает на себя тяжелое бремя инвалидов», - говорит Надежда Булгакова, президент «Российской ревматологической ассоциации «Надежда».

Как отмечает директор НИИР им. В.А. Насоновой, президент ассоциации ревматологов России, главный внештатный специалист-ревматолог Минздрава России, академик РАН Евгений Насонов, он неоднократно поднимал вопрос о включении генно-инженерных биологических препаратов в список ЖНВЛП.

«Я неоднократно старался изменить взгляд на проблемы ревматологических заболеваний. Они находились в тени, а на самом деле, именно такие болезни составляют суть медицины XXI века. Важен другой взгляд на эти приоритеты. Речь идет о молодых женщинах. Это дети и подростки. Я писал многочисленные письма в Минздрав. Но на наших пациентов денег не хватает. Есть регионы, где больше денег, где очень активные главные специалисты. А есть регионы, где не хотят знать о ревматологических больных», - говорит Евгений Насонов.

Другая проблема, которая остро стоит в настоящее время в российском здравоохранении, это, по словам Евгения Насонова, разрушение спецпомощи. «Спецпомощь необходима в ревматологии, как и в онкологии, в педиатрии и т.д. Узкий специалист может добиться блестящих результатов. Несмотря на все достижения, ревматология во многом остается искусством, знания врача и его личный опыт имеют большое значение. Но чтобы российская ревматология существовала, развивалась, нам нужна поддержка государства», - подчеркивает Евгений Насонов.